Виктор Иванов: «Главное — красота общения человека с землей»
11.05.2016
В Институте русского реалистического искусства проходит первая за минувшие двадцать лет персональная выставка Виктора Иванова. Классик сурового стиля — один из немногих, кто может похвастаться музеем, появившимся еще при жизни (в 2004 году в Рязани открылась галерея работ художника). Это своеобразное выражение признательности местных жителей за то, что большинство картин мастер посвятил их земле. Накануне вернисажа Виктор Иванович ответил на вопросы «Культуры».
культура: Чем Вас, коренного москвича, привлекла Рязанщина?
Иванов: Это родина моей матери. Регулярно бывал там с самого детства. После института у меня произошел творческий кризис: рисовать научился, но не представлял, как стать настоящим художником, а не оформителем чужих идей. В поисках темы поехал на рязанскую землю. И нашел своих героев. Знаете, когда Азнавура спросили: «Кто Вы по национальности?», он ответил: «Я стопроцентный француз и стопроцентный армянин». Так и я: стопроцентный москвич и стопроцентный рязанец.
культура: Где проводите больше времени?
Иванов: Живу в Исадах, это древнее село на высоком берегу Оки. Именно оттуда воевода Прокопий Ляпунов повел полки освобождать Москву от поляков. Он стал предтечей освободителей России, восстановивших русскую государственность. В его честь в Исадах возвели храм Воскресения Христова. Еще недавно наше село было живым, деятельным, процветающим. А сейчас умирает. Раньше местная школа насчитывала 720 учеников, теперь же с трудом и сорок наберется.
культура: Для Вас деревенская тема — главная, как и для Валентина Сидорова или братьев Ткачевых. На выставке даже полы особые: дощатые, словно в избе. Однако заинтересует ли село следующее поколение художников?
Иванов: Трудно сказать. Пока вижу у молодых несерьезное отношение к творчеству, мелкотемье. Поколение шестидесятников и созданное нами искусство закончились. Так происходит с любым художественным явлением: будь то импрессионизм или творчество передвижников. Сначала расцвет, потом закат. Тем не менее мы не теряли связи с дореволюционными и советскими авторами. Будут ли нынешние чувствовать родство с нами? Вопрос...
Моя цель — показать всю жизнь: от рождения до смерти. Отрицательного не изображаю, хотя иногда на картинах встречаются тяжелые явления. Например, труд может быть и счастьем, и непосильной ношей. Главное — красота общения человека с землей. А также — правда. Хочется выразить одновременно героизм и трагизм нашей эпохи.
культура: Что привело Вас в искусство?
Иванов: Это произошло случайно. Мне было семь лет, когда сосед принес стенгазету, которую рисовал на производстве. Разложил листы ватмана, и я увидел уходящие вдаль рельсы. Испытал потрясение — на плоской поверхности проступала глубина. Этот случай во мне что-то всколыхнул, и я стал без конца рисовать. Интересно, что в моей комнате висела репродукция картины Брюллова «Последний день Помпеи», однако не она пробудила интерес к творчеству. Записался в Дом пионеров имени Павлика Морозова. А позже попал в число первых учеников (и первых выпускников) Московской средней художественной школы.
Когда началась война, воспитанников МСХШ эвакуировали в Башкирию, в село Воскресенское. Представляете, фашисты подступали к Москве, а государство думало о будущем культуры, о том, как спасти молодые таланты. Настолько сильна была вера в победу. Мы, дети, несмотря на трудности, очень напряженно работали. И хотя прошло много лет, до сих пор считаю, что те маленькие, чуть ли не с ладошку, картонки и холстики стали вершиной отечественного пейзажа. Такого пронзительного чувства Родины русское искусство еще не знало. В целом жизнь в стране была хорошо организована. Сейчас, если отправляю из деревни письмо, оно идет неделю. Тогда весточки с фронта от моего брата, летчика, шли столько же.
культура: Как Вы относитесь к термину «суровый стиль»?
Иванов: Мне кажется, он хорошо выражает суть. Мы, молодые, мечтали увидеть жизнь без прикрас. Первым в этом ключе стал работать Петр Оссовский. Потом появились Гелий Коржев, братья Смолины, братья Ткачевы, Павел Никонов, Николай Андронов, Таир Салахов. Позже примкнул Виктор Попков... Эти художники достойно несли знамя советского искусства, самого профессионального, человечного и мощного в то время.
культура: Неожиданная часть выставки — картины с Кубы. Портреты Фиделя Кастро, Че Гевары... Как Вы туда попали?
Иванов: Это было в начале 60-х. Мой товарищ, специалист по Латинской Америке, сказал: «Виктор, там происходит что-то интересное. Надо ехать». И устроил нам с Петром Оссовским путешествие по Мексике и Кубе. Затем уже через Рауля Кастро получили приглашение провести месяц на Острове свободы. Ездили, писали рабочих, крестьян... С натуры создавали портреты героев кубинской революции. Фидель мне показался чудом природы: из-за физической красоты, благородства, полета мысли. Прекрасное было время — настоящее. И в советском обществе ощущалось особое отношение к Кубе: подъем, романтический взлет.
культура: Вы оптимист или пессимист?
Иванов: Природа наградила меня зарядом оптимизма. Но, когда глядишь на жизнь, анализируешь, порой трудно избавиться от тяжелых мыслей. Мне нередко говорят: «Виктор, какая у тебя воля, ты до сих пор работаешь!» Интересно, что я-то думал — от безволия пишу (смеется).
