Больше не выпрямит

Максим СОКОЛОВ, публицист

05.06.2020

Неужели и после окончания эпидемии больше нельзя будет свободно попасть в Эрмитаж и другие великие музеи мира? И поплакать перед Венерой Милосской возможно будет только на виртуальном диванчике?


Гендиректор Государственного Эрмитажа М. Б. Пиотровский полагает, что не было бы счастья, да несчастье помогло: «Всякие ограничения теперь все равно сохранятся. Никогда не будет больше такого большого, почти неограниченного доступа в музей». Прежний порядок — пришел, купил билет и пошел любоваться — навсегда останется в прошлом.

Таким образом, рассказ Глеба Успенского «Выпрямила» — «Я утром пошел гулять в самом ужасном расположении духа и набрел на Лувр. Там я остановился у Венеры Милосской. Раньше я был похож на скомканную перчатку, а теперь меня будто бы наполнили воздухом», — утратит актуальность. Равно как и слезы Гейне на диванчике перед статуей той же Венеры Милосской. Да и в 30-е гг. уже XX в. в одном романе юноша избыл свои заботы в том же Лувре перед Никой Самофракийской. Всем этим дивным преображениям герои были обязаны свободному доступу к коллекциям, а теперь Пиотровский говорит: «Оставь надежду». Теперь надо будет загодя записываться в очередь на выпрямление, да и само выпрямление будет коллективным. Никаких гейневских диванчиков, проходи, не задерживайся.

Да и мои личные воспоминания о посещении ленинградских чертогов русского царя более не актуальны. Тогда (в начале 70-х гг.) с доступом уже были проблемы, но все же не смертельные. А теперь — смертельные.

Конечно, М. Б. Пиотровского можно понять. Великие музеи (Эрмитаж, Лувр, Прадо, Уффици, музеи Ватикана), сперва бывшие пластической сокровищницей императоров, пап и королей, а затем открытые для публики, — все они последние десятилетия испытывали страшную перегрузку. И массы тянулись к искусству гораздо сильнее, чем в старые времена. В XIX в. работники Сент-Антуанского предместья не были завсегдатаями Лувра, а пролетарии Выборгской стороны — частыми посетителями Эрмитажа. Опять же и массовый иностранный туризм. Толпы китайских товарищей и медная поступь железных когорт американских старух потрясали воображение и давали страшную перегрузку.
Что-то с этим все равно надо было делать. Хотя сейчас китайских товарищей с американскими старухами нет — и неизвестно когда, но, вероятно, музейные деятели решили использовать нынешнюю заминку для радикальной перестройки системы доступа. 
Пришли к выводу, что лозунг «искусство принадлежит народу» (или даже народам — вспомним китайских товарищей на стогнах С.-Петербурга) чрезмерно прямолинеен, и надо диалектически вернуться к временам Возрождения и барокко, когда галереи и кабинеты искусств, созданные владетельными особами, уже вполне существовали (великие музеи произошли именно от них), но доступ в галереи был ограничен: 

И, чтоб не потеснить гуляющих господ,
Пускать не велено сюда простой народ.

Впрочем, простой народ сейчас не останется в накладе: ограничение вольного доступа будет, по замыслу М. Б. Пиотровского, с лихвой компенсировано многообразными онлайн-представлениями: «Целый рабочий день Эрмитаж вещает. Причем там есть репортажи разного уровня — встречи с хранителями, уникальнейшие вещи, репортажи из хранилищ. Есть экскурсии разного типа: есть, скажем так, пафосные экскурсии уровня XX–XXI века, а есть эфемерные, очень живые, которые специально стираются сразу же, потому что тут живое общение. Тут и набор фильмов, которые заранее сняты, подготовлены. То есть это целый набор — нечто вроде эрмитажного телевидения. Это, оказывается, работает, и у нас есть на это возможности — человеческие и технические, это остается и будет существовать». 

На смену сейчас уже физически затруднительному непосредственному индивидуальному любованию художеством придет виртуальный музей, где все расскажут и покажут в лучшем виде. Может быть, даже посадят на виртуальный диванчик и разрешат виртуально поплакать перед Венерой Милосской. А музей в прежнем смысле останется for happy few — как во времена ренессансных пап и Мазарини.

Возможно, великие музеи действительно зашли в тупик, и по-другому уже не получится (а может быть, и нет). Но кроме совсем великих, которых единицы и которые составляют где-то промилле от общего музейного разнообразия, есть еще и не столь великие художественные музеи, которые вполне могут работать и работают в традиционном режиме. А кроме них есть музеи исторические, военные, краеведческие, музеи естественной истории etc., а также музеи экзотические, вроде музея бабочек (Вена) или музея шнапса (верхнебаварский Миттенвальд). Они не страдают от безумных толп и также отнюдь не нуждаются в столь радикальной перестройке.

Возможно, для гендиректора Эрмитажа в мире есть только один музей — тот, которым он заведует. Увлеченность понятна, но на самом деле разнообразных музеев гораздо больше, и вряд ли тут следует искать универсальный рецепт.