Михаил ТЮРЕНКОВ, руководитель религиозной редакции телеканала «Царьград»

16.05.2020

Смогут ли православные обойтись без упоминания Бога в Конституции? Обходимся, как обходились и без самой Конституции. Это нужнее самому государству, если, конечно, оно связывает себя с исторической Россией.

Пожелание патриарха Кирилла включить упоминание Бога в Конституцию вызвало поддержку представителей всех традиционных религий России и многих политических деятелей. Включая, как ни странно, Геннадия Зюганова. И одновременно — резкое неприятие либеральной общественности, отнюдь не широкой, но очень шумной. Виртуальной грудью ставшей на защиту ельцинской Конституции 1993 года.

Сразу оговорюсь. Отношение к конституции как таковой у меня, как и у большинства наших соотечественников, весьма скептическое. Как и вообще к идеалам западной демократии, навязанным России задолго до революционных потрясений 1917 года. Помните из школьных уроков, как во время декабристского мятежа некоторые кричали: «За Константина и жену его Конституцию»? Тогда мало кто, кроме пестелей и прочих муравьевых, понимал, что это и зачем.

Но уже к началу XX века конституционные чаяния объединили всех критиков самодержавия: от радикальных революционеров до оппозиции системной и даже «придворной». В итоге, разрушив все «до основанья», Россию новую, прозванную РСФСР, революционеры строили с конституцией. Ставшей законом разрушения «старого мира», отказа от прежней истории, ценностей и, конечно же, веры.

В первых советских конституциях отказ от религии был не только в отделении Церкви от государства, они официально лишали духовенство элементарных гражданских прав. Одним из первых советских декретов провозглашалось: «никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью, прав юридического лица они не имеют». Что уж тут говорить об упоминании Бога. Не было его ни в 1918 году, не появилось и в 1993-м.
И это неудивительно: творцы действующего Основного закона еще вчера ссылались на «классиков» марксизма-ленинизма, а после развала СССР стали молиться на американских «отцов-основателей». И наших современных «западных партнеров», без которых Конституция 1993 года с положением о том, что международное право выше российского, не появилась бы.

Однако во многих западных странах конституции и сегодня сохраняют упоминание Бога. Несколько примеров. Германия: «Сознавая свою ответственность перед Богом и людьми», Канада: «С учетом того, что Канада основывается на принципах, признающих верховенство Бога», Греция: «Во имя Святой, Единосущной и Нераздельной Троицы», Швейцария: «Во имя Всемогущего Бога», Ирландия: «Во имя Пресвятой Троицы». Ну а в венгерской конституции прямо говорится о «христианской Европе».

Но что еще позволяет сказать, что упоминание Бога в Конституции по меньшей мере не будет лишним? Помимо того, что абсолютное большинство граждан России являются людьми верующими. Обратите внимание на слова преамбулы: «чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость». Слова красивые, но надо понимать: эти ценности никогда не были абстрактными, у наших предков не могло быть «светской этики», вера в добро и справедливость — прямое следствие веры в Бога, чьи заповеди наполняют конкретикой любые этические абстракции. Что же касается исторического пути нашей страны, то и здесь очевидно: Россия никогда бы не стала единой и суверенной, если бы не приняла христианство. Даже советские историки признавали это, оговариваясь марксистской мантрой, будто в годы Крещения Руси христианство было более «прогрессивным», нежели язычество.

Многие спрашивают: а как же «чувства атеистов», оскорбленные упоминанием Бога? Интересно, а не оскорбляет ли само существование государства «чувства анархистов»? И не стоит ли задуматься о чувствах православного большинства, которое в российских конституциях игнорируется вот уже более ста лет и которое больше всего пострадало в годы советских антицерковных гонений.

А теперь «внимание — вопрос»: смогут ли православные обойтись без упоминания Бога в Конституции? Обходимся, как обходились и без самой Конституции. Это нужнее самому государству, если, конечно, оно связывает себя с исторической Россией.

Увы, прозванные «лихими» 90-е затянулись. А потому осознание сегодняшними российскими властями того, что Конституция, принятая с большим скрипом после «черного октября» 1993-го, отнюдь не «священная корова», не может не обнадеживать. И если 2000 год, когда упоминание Бога было включено в Гимн России, стал началом конца этого исторического безвременья, то хочется надеяться, включение подобного упоминания в наш Основной закон символически его завершит.