Александр МАТУСЕВИЧ

23.06.2019

27-й музыкальный фестиваль «Звезды белых ночей» — ​главный музыкальный форум Северной столицы — ​подарил публике встречу с вагнеровским «Тангейзером».

Мариинскому театру нет равных в нашей стране по освоению репертуара байройтского кудесника. Причем эта роль закреплена за ним исторически: так было как до революции, так и в советское время. Новый импульс любовь к классику получила при Валерии Гергиеве. Сегодня в Мариинке идут сразу восемь опусов Вагнера (небывалое количество для русского репертуарного оперного театра), кроме того, здесь дважды отважились на воплощение знаменитой и устрашающей объемами и сложностью тетралогии «Кольцо нибелунга».

При этом за долгую гергиевскую эру некоторые важные опусы Вагнера так и не были поставлены. Маэстро, с таким жаром пропагандирующий творчество немецкого классика и ставивший некоторые его оперы неоднократно, почему-то избегал трех знаковых сочинений — ​юношеского «Риенци», в котором сквозь формы французской гранд-опера голос самобытного мастера уже прорезается очень явственно, гениальных «Нюрнбергских майстерзингеров» — ​не характерного для Вагнера обращения к комической стихии, сделанного тем не менее искусно и вдохновенно, и «Тангейзера» — ​родного брата популярного «Лоэнгрина» и сложнейшего по воплощению «Парсифаля».

Обратиться к «Тангейзеру», который после новосибирской истории с постановкой Тимофея Кулябина стал в России чуть ли не синонимом скандала, Гергиева заставил, можно сказать, случай: с этой оперой маэстро дебютирует на нынешнем Байройтском фестивале. Петербургская версия стала своего рода репетицией боевого крещения в Мекке вагнерианства, артподготовкой, обкаткой и пробой сил. Ничего зазорного в этом нет: удивление вызывает лишь то, что партитуру, полностью отвечающую его темпераменту и эстетическим воззрениям, Гергиев не озвучил в Петербурге раньше.

Во-первых, шедевр этот, в принципе, не ставился в городе на Неве неприлично долго — ​предыдущая премьера состоялась почти сто лет назад. А если учесть, что осуществлена она была в декорациях и костюмах первой мариинской постановки 1874 года, получается, что нынешний «Тангейзер» — ​всего лишь второй в истории театра. А во‑вторых, должен же был кто-то реабилитировать у публики оперу, ставшую заложницей вымыслов последнего постановщика.

Премьере отвели место в Концертном зале, идеальном с точки зрения звучания, но для законченной театральной постановки далеко не самом удачном. Многих возможностей настоящей сценической коробки «Мариинка‑3» лишена: например, здесь нет полноценных кулис и колосников. Конечно, язык театра многообразен, и спектакль можно сделать и в таких условиях. Но то ли задачи такой не ставилось, то ли акцент изначально сделали на музыке, однако премьерный показ продемонстрировал очевидный примат музыкального решения над театральным. Но и в таком подходе есть свои преимущества: без нарочитой театральности вагнеровскую драму стало возможно прежде всего услышать и прочувствовать. При этом трудно не отметить мастерство постановочной команды (режиссер Вячеслав Стародубцев, сценограф — ​Петр Окунев, костюмы — ​Жанна Усачева, свет — ​Сергей Скорнецкий, видеоконтент — ​Вадим Дуленко, пластика — ​Сергей Захарин), сумевшей вписать «Тангейзера» с его сменой событийных локаций в пространство концертного зала. Скромный пятачок сцены сделали многоуровневым, разукрасили сменяющими друг друга мозаиками видеослайдов, на которых легко узнаваемы как маркеры рыцарских времен — ​цветные стекла витражей, готические буквы, так и образы типичного масскульта. В условиях отсутствия декораций визуальный акцент естественным образом переместился на костюмы — ​аскетичные, подчеркивающие связь со средневековьем у миннезингеров, и роскошно приторные у Венеры и ее окружения, переплетающие античные мотивы с барочным излишеством. Чего стоит златокудрый парик порочной богини и головные уборы фавнов в виде морд единорога и оленя с ветвистыми рогами.

Впрочем, в концертно-сценической версии главный герой — ​не театр, а музыка. Энергичный и яркий оркестр Валерия Гергиева ворожит и чарует, погружает в пучину страстей, сводит с ума пряными красотами звукописи, оглушает мощью форте и нежностью пианиссимо. Воодушевление, которое несется из оркестровой ямы, не способно никого оставить равнодушным — ​зал буквально наэлектризован вагнеровским экстатизмом. Монолитность и красота звучания хора (хормейстер Андрей Петренко), столь важного для этой оперы, пленяет стопроцентно.

Достоин и певческий состав премьеры, в котором сошлись как мастера вагнеровского стиля, так и молодые артисты, счастливо соответствующие высокой исполнительской планке петербургской труппы. Главное — ​у оперы есть настоящий герой. В исполнении тенора Сергея Скороходова Тангейзеру можно простить любые прегрешения. Поэтичный Вольфрам Владислава Куприянова наделен поистине рыцарским, благородным баритоном, в то время как ландграфа Германа исполняет мягкий, тембрально богатый, словно звучащий со старых пластинок, бас Дмитрий Григорьев. Противостоящие друг другу дамы завершают картину вокального благополучия мариинской премьеры. Темное и напряженное сопрано Татьяны Павловской подчеркивает жесткость и коварство эротичной Венеры. Мощное, но способное быть нежным и меланхоличным сопрано Анастасии Щеголевой идеально воплощает образ невинной Елизаветы.

Фото на анонсе: mariinsky.ru