Александр МАТУСЕВИЧ

19.01.2019

Рождественско-новогодние праздники оперные театры западной части Германии встретили премьерами и возобновлениями: здесь нашлось место и доброй сказке, и высокой трагедии.

По части сказок первенство у Музыкального театра Аалто в Эссене, где традиционно много внимания уделяется репертуару для подрастающего поколения. Завсегдатай рождественской афиши опера Хумпердинка «Гензель и Гретель» (в немецкоязычном мире этот опус играет роль нашего «Щелкунчика») интерпретирована режиссером Мари-Элен Жоэль дидактически. Хотя из легендарных времен братьев Гримм сюжет перенесен в современность (мебель из ИКЕА и прочие атрибуты XXI века в сценографии Ульриха Лотта несут в себе эффект узнавания и комфорта), рассказ ведется в традиционном ключе. Постановщиками выстроены две декорации на разных уровнях сцены. Первая — ​комната детей. Со временем она оборачивается пекарней Ведьмы, где злодейка делает пряники из непослушных малышей. Вторая — ​сказочный лес. Обе локации решены в мультяшной эстетике, поэтому, несмотря на людоедский сюжет, испугать это действо не способно даже самого впечатлительного малыша. Поствагнеровские красоты партитуры Хумпердинка донесены оркестром театра и маэстро Фридрихом Хайдером весьма убедительно. Из певцов лидируют меццо Карин Стробос (Гензель), сопрано Лилиан Фарахани (Гретель) и тенор Альбрехт Клудсцувайт (Ведьма).

Совсем иначе решена «Волшебная флейта»: философскую сказку Моцарта режиссер Эцио Тоффолутти интерпретирует как сон Тамино, привидевшийся герою не то в отеле, не то в борделе. Три дамы в разноцветном кружевном белье в первой же картине (музыкальный ансамбль между Марией дель Мар Хуманес, Мари-Элен Жоэль и Беттиной Ранх, увы, так и не складывается) недвусмысленно намекают, что сказочка разыграна явно для детей постарше, если вообще для детей. Декорация представляет собой выбеленные деревянные панели номера в провинциальном отеле, в подполе которого «живут» фантастические создания: клоуны-рабы Моностатоса в пестрых юбках, огромные тропические животные и прочая нечисть. Одетая в парадное белое платье Царица ночи (дребезжащее сопрано Эмили Хиндрикс) в финале не отправляется в ад, а находит свое счастье в союзе с Зарастро (глубокий и сочный бас Тийль Фавейтс). Сегодня такой ход практикуют многие постановщики, искусственно пытаясь вернуть гармонию в противоречивый мир масонской притчи. Оркестр театра, вороживший в позднеромантическом опусе Хумпердинка, оказывается и мастером моцартовского стиля: легкость и прозрачность музицирования, верность штриха искренне радуют ухо. Певцы не столь удачны, однако некоторые весьма привлекательны — ​русский тенор Дмитрий Иванчей (Тамино), сербская сопрано Тамара Банешевич (Памина), голландский баритон Мартийн Корнет (Папагено).

Вечную классику вспомнили в Немецкой опере на Рейне (сцена в Дуйсбурге): здесь возобновили постановку россиниевской «Золушки» 45-летней давности. Легендарный спектакль Жан-Пьера Поннеля и сегодня смотрится свежо и увлекательно. Искусно сделанные дом Дона Маньифико и дворец принца Рамиро, словно сошедшие с картинки детской книжки, с первых мгновений настраивают на погружение в седую старину, славное прошлое оперного театра. Элегантные костюмы героев, галантные отношения при дворе, простодушный, но изящный, без вульгарности юмор дорисовывают атмосферу доброй и одновременно поучительной сказки. Но, в отличие от великого фильма 1981 года, запечатлевшего постановку в «Ла Скала», где волшебник Клаудио Аббадо воистину творил чудеса в союзе с выдающимися россиниевскими певцами, в современном варианте музыкальный уровень явно недотягивал. Оркестр Дуйсбургской филармонии (дирижер Антонино Фольяни) звучал грубовато и не слишком слаженно, а вокальные силы, задействованные в постановке, оказались весьма скромными. Лишь тенор из Техаса Хуан Хосе де Леон (Рамиро) радовал яркостью голоса и уверенностью верхних нот, хотя и ему не хватало утонченности и выделки. Остальные, включая аккуратную, но экономно звучащую итальянскую меццо Мириам Альбано (Анджелина), особого впечатления не произвели.

Зато трагическое бельканто в исполнении той же труппы, но уже на сцене в Дюссельдорфе, оказалось на высоте. Дуэль примадонн в доницеттиевской «Марии Стюарт» способна была захватить любого: румынская сопрано Адела Захария (Мария) и русская меццо Мария Катаева (Елизавета) мастерски выпевали свои изнурительные арии и виртуозные дуэты, радуя и красотой, и изяществом голосов, и уместной экспрессией. Яркая южная красота первой артистки и волевая харизматика второй создавали должное напряжение и в актерском плане. Три аккомпанирующие протагонисткам мужские партии также были спеты очень качественно: известным специалистом по бельканто грузинским тенором Шалвой Мукерией (Лестер) и молодыми баритонами — ​словаком Рихардом Шведой (Сесил) и румыном Богданом Талошем (Тэлбот). Дюссельдорфский симфонический оркестр и хор театра под водительством того же Фольяни обеспечили гармоничный аккомпанемент, показав полное владение стилистикой раннеромантического бельканто. Музыкальные достижения в значительной степени компенсировали довольно унылую постановку режиссера Ги Йостена и сценографа Руэла ван Беркелаэра, поместивших дуэль королев в пространство пластиковых панелей и мебели эконом-класса.

Знаковая для России вердиевская «Сила судьбы» примерно так же была решена в Опере Кёльна именитым французским режиссером Оливье Пи: накрученную испанскую драму Анхеля де Сааведры, своим невероятным пафосом весьма подходящую романтической опере, постановщик зачем-то разворачивает в индустриальных реалиях окружающего Кёльн Рурского региона. Угольный визуальный контекст своей серо-черной гаммой (сценография Пьер-Андре Вайца) буквально подавляет и заставляет отвлечься от сценических реалий и сосредоточиться на музыкальных. Последние же впечатляют: экспрессивный и точный «Гюрцених-оркестр» под управлением маэстро Вилля Хумбурга, маститый, но убедительный хор (хормейстер — ​петербуржец Рустам Самедов) дают спектаклю качественную основу. Не подвели и солисты, артистические кондиции каждого из которых весьма средние, но вокальные — ​просто замечательные. Мощные и тембрально богатые голоса британской сопрано Кэтрин Фостер (Леонора), итальянского тенора Стефано Ла Коллы (Альваро), гавайского баритона Джордана Шанахана (Карлос) и китайского баса Лян Ли (Отец-настоятель) дают возможность прочувствовать красоту вердиевского вокального театра с его невероятной взволнованностью и одухотворенностью.

Фото на анонсе: Saad Hamza/theater-essen.de