И всюду страсти роковые

Александр МАТУСЕВИЧ

19.12.2018

Первой премьерой сезона в удмуртском Театре оперы и балета имени Чайковского стала знаменитая рок-опера Алексея Рыбникова «Юнона» и «Авось».

В прошлом сезоне опера Удмуртии отпраздновала свое 60-летие. В последние годы театр, доселе занимавший весьма скромное место на оперной карте России, стал заявлять о себе все громче и громче. В его репертуаре помимо избитой мейнстримной классики («Евгений Онегин», «Кармен», «Травиата», «Севильский цирюльник» и пр.) начали появляться опусы более редкие (например, пуччиниевская «Турандот» или шедевр бельканто «Норма»). А весной этого года здесь и вовсе поставили грандиозную литургическую оперу Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Амбиции коллектива были оценены музыкально-театральным сообществом: «Китеж» был номинирован на оперную премию «Онегин» и попал в лонг-лист «Золотой маски».

После столь сложной работы решили сделать реверанс в сторону широкой публики, включив в репертуар оглушительно популярную рок-оперу Алексея Рыбникова. Рок в оперном театре — ​звучит интригующе и провокативно, даже противоречиво: эстетики во многом несовместимые. Однако в Ижевске подошли к решению проблемы творчески, использовав потенциал коллективов театра — ​оперной и балетной трупп, его хора и оркестра. В отличие от известной всем канонической версии «Ленкома» (1981) по максимуму «вытащили» всю имеющуюся музыку, в спектакле звучит полноценный, фактурный оркестр (музрук Николай Роготнев), а роковые элементы (электрогитара, бас-гитара, ритм-секция и пр.) придают необходимый колорит. Литургический элемент, который весьма силен в партитуре, реализован прекрасным, стройным и сбалансированным звучанием хора (хормейстер Людмила Елисеева), а вокальные партии, не увлекаясь оперной патетикой, все же поются, а не мелодекламируются, как это часто бывает в постановках рок-оперы на сцене драматического театра. В итоге получилась рок-опера со смысловым ударением на вторую часть этого термина, что абсолютно оправданно и уместно в театре, где классика является определяющей.

Визуальная доминанта спектакля (сценограф — ​петербуржец Сергей Новиков) — ​наклонная башня. Она — ​маяк, дающий свет надежды и плывущим по бескрайнему океану морякам, и калифорнийской Пенелопе Кончите Аргуэльо. И одновременно — ​вавилонская башня, символизирующая дерзновенную и недостижимую мечту графа Резанова — ​утвердить русское влияние в Америке. Гигантский портал сцены представлен в виде усыпанного жемчугами богородичного оклада с иконы, которая вела героя через тяготы жизни и в которой ему пригрезилась далекая и неведомая возлюбленная. Визуальный ряд дополняют эффектные костюмы как солистов, так и хора и балета.

В этом выразительном оформлении режиссер Николай Маркелов разворачивает динамичное, под стать пульсирующей музыке, действо, в котором огромное значение имеет пластическое решение образов. Насыщенная хореографией ткань спектакля идеально корреспондирует с нервом роковой эстетики. От появления в самом начале мятущегося Юродивого (Роман Владимиров) с его изломанной пластикой, через приторные менуэты-гавоты петербургских придворных, огненный испано-мексиканский колорит бала-приема у калифорнийского губернатора, до напряженной статики финального апофеоза (знаменитое «Аллилуйя любви!») прочерчена единая сквозная линия оперы — ​манифест противостояния превратностям судьбы и верности идеалам. Спектакль гармонично сочетает в себе броское шоу и глубину русского классического театра.

Центральные образы романтической пары подкупают искренностью и выразительностью. Мужественный Резанов Ивана Слепухова наделен неотразимой брутальной харизмой и фактурным бас-баритоном. Нежная и изящная, но в то же время порывистая и смелая Кончита Марии Баканиной поет ясным сопрано, не лишенным задушевных интонаций. Вокальные партии не ставят здесь перед солистами таких грандиозных задач, как в классической опере, и они органично переключаются на иное — ​выразительно донести текст, зацепить слушателя проникновенностью, прочувствованным интонированием, наделить своего героя точным жестом, правдивой мимикой. Эти сугубо актерские задачи решены успешно, и пресловутое обвинение оперных артистов в недостаточном артистизме, которое давно стало общим местом критики в музыкальном театре, здесь беспощадно рассыпается. Не менее убедительны и работы артистов второго плана (Федерико — ​Виктор Ольхов, Румянцев — ​Анатолий Павлов, Ювеналий — ​Андрей Какошкин и др.). Эти усилия не могут не найти отклика в зале, публика реагирует на происходящее очень живо, даже горячо, бурной овацией приветствуя артистов и создателей спектакля в финале. Опус Рыбникова привел в оперный нового зрителя — ​в театре надеются, что он задержится здесь надолго.


Фото на анонсе: operaizh.ru