Александр МАТУСЕВИЧ

27.11.2018

Центр оперного пения Галины Вишневской представил в Концертном зале имени Чайковского российскую премьеру «Иерусалима» Джузеппе Верди.

Если верить Абраму Гозенпуду, эта гранд-опера во французском стиле исполнялась еще в дореволюционной России — ​в Киеве в 1872-м и в Петербурге в 1880-м. А если вспомнить, что вообще-то «Иерусалим» — ​не вполне самостоятельная опера, а лишь редакция «Ломбардцев в первом крестовом походе», впервые прозвучавших в России (в Одессе и в Петербурге) всего двумя годами позже мировой премьеры в Милане и ставившихся на наших сценах неоднократно, то событийность заявленной на афише премьеры сильно меркнет. Честнее уж было назвать это исполнение первым московским, притом именно французской редакции, четвертой оперы композитора.

«Ломбардцы»/«Иерусалим» появились на свет вскоре после успеха «Набукко» — ​первой оперы, принесшей композитору славу. Неудивительно, что стилистика «Иерусалима» невероятно близка, сюжет вновь разворачивается на Ближнем Востоке, религиозное противостояние и любовная коллизия составляют два полюса драматургической основы обеих опер. Но есть и отличия: «Набукко» — ​вещь более популярная, и это не случайно — ​в ней больше цельности и гораздо выше эмоциональный градус, в ней впервые ярко проявилась индивидуальность Верди, а в «Иерусалиме» он словно делает шаг назад, чуть отступает от собственных же достижений, возвращаясь в лоно общих мест раннеромантической оперы, приправленных набором французских аксессуаров. Арии и дуэты красивы, но клишированы, драматические сцены эмоциональны, но вершин экзальтации не достигают. Лишь, пожалуй, хоровое письмо Верди здесь на высоте — ​оно не то что не хуже, чем в «Набукко» (хотя такого хита, как «Va, pensiero», конечно, нет), но и обладает собственными впечатляющими достижениями — ​и воинственные, и молитвенные песнопения по-настоящему берут за живое.

Концертное исполнение решили оживить минимальными режиссерскими инъекциями: Вячеслав Стародубцев оставил главных действующих лиц на авансцене, а второстепенных поместил на портиках Зала Чайковского. Для некоторых картин такое решение было находкой, но для других, где необходимо было взаимодействие персонажей, едва ли удачей. Видеохудожник Вадим Дуленко предложил красочные видеопроекции — ​весь вечер на трубах органа КЗЧ публика могла лицезреть виды святого града.

Интернациональный состав певцов не отличался однородностью, хотя сам по себе каждый певец чем-нибудь да интересен. Противоречивые впечатления оставила прежде всего центральная лирическая пара. Итальянская сопрано Даниэла Скиллачи в партии графской дочери Елены радовала парящими пианиссимо, но огорчала резким, пронзительным звучанием, особенно в верхнем регистре, а в самом ее тембре был ощутим недостаток драматизма. Бельгийский тенор Марк Лао тоже был вроде бы не плох, особенно ему удавался французский стиль — ​в звуке и пропеваемом тексте. Но ему явно не хватало выдержки и выносливости: к концу изнурительной партии виконта Гастона он демонстрировал заметные признаки усталости. Гораздо убедительней прозвучали низкие мужские голоса — ​и испанский баритон Пабло Гальвес Эрнандес (Граф Тулузский), и в особенности звездный итальянский бас Микеле Пертузи (Руджеро) сумели гармонично сочетать вердиевскую экспрессию с белькантовым совершенством вокализации. Второстепенные партии оперы удачно исполнили молодые российские певцы — ​Ирина Морева (Изаура), Максим Сажин (Раймонд), Дмитрий Скориков (Адемар де Монтейль), Даниил Чесноков (Герольд) и Владислав Попов (Эмир Рамлы).

Каркас оперы держали прославленные российские коллективы. Качественное и выразительное звучание Большого симфонического оркестра имени Чайковского (худрук Владимир Федосеев) говорило о том, что музыканты исполняют близкую их артистическому нутру музыку — ​романтическую. Виртуозные соло и сочность звучания всех без исключения групп (особенно струнных) доставляли слушателю истинную радость. Буквально превзошла себя Хоровая капелла России имени Юрлова (худрук Геннадий Дмитряк): идеальной стройностью, великолепными унисонами, красотой звука, молитвенными пианиссимо. В опере, в которой так важна хоровая составляющая, коллективный певчий оказался на высоте.

Свести компоненты партитуры воедино и подарить Москве не исполнявшуюся здесь доселе оперу позвали прославленного израильского маэстро Даниэля Орена, большого специалиста по Верди. Всем памятен его «Трубадур», весной прошлого года в БЗК буквально потрясший музыкальную Москву. Однако в «Иерусалиме» таких высот достичь не удалось — ​и не только по причине относительной непервосортности партитуры. Кажется, маэстро слишком увлекся выделкой деталей — ​его требования экспрессии то от струнных, то от певцов, внимание к акцентам и стремление выпукло показать инструментальные соло делали каждый номер по-своему интересным и впечатляющим, но единой картины, протянутой через все полотно, не получилось.

Фото на анонсе: Александр Гайдук/newsmuz.com