Александр МАТУСЕВИЧ

20.10.2017

Первой оперной премьерой сезона в Большом театре стало концертное исполнение «Псковитянки».

Римский-Корсаков сочинял свою первую оперу, будучи пусть и гениальным, но дилетантом. Конечно, музыкально дремучим его назвать было нельзя: сказывались и домашняя подготовка, и частные уроки, и самообразование, а также влияние Балакирева и его кружка. Однако, по признанию самого же композитора, многое в пору юности он создавал по наитию, не имея за плечами хорошей школы и твердых теоретических представлений. Позже, трудоголик и адепт служения музам, он все это наверстает, уже профессорствуя в Петербургской консерватории. Да и к первому оперному детищу возвратится дважды, исправляя и улучшая. Так появились целых три редакции «Псковитянки». Сегодня обычно обращаются к последней, самой совершенной, где удивительным образом сочетаются оркестровое письмо зрелого периода и юношеские поиски своего стиля. Это, пожалуй, единственная опера Римского-Корсакова, в которой он стопроцентный «кучкист», и по избранной тематике, и по преобладанию речитативного изложения. «Псковитянка» возвестила о рождении гения. Ведь только великому композитору под силу написать мощную вечевую сцену, естественную в своей гибкости мелодекламацию, сочинить псевдонародные попевки и искусно вплести их в ткань партитуры, а главное, совладать с огромной оперной формой, сделав опус драматургически убедительным и гармоничным.

Сначала «Псковитянку» не приняли. Минуло четверть века, прежде чем появился другой гений, способный вдохнуть подлинную жизнь в центральный образ Ивана Грозного. Федор Шаляпин был неподражаем в «Псковитянке», которая с его участием стала самым исполняемым сочинением Римского-Корсакова. Тогда, в начале XX века, она покорила мир. Опера ставилась на Западе под названием «Иван Грозный», не уступая в популярности «Борису Годунову». Однако потом ушла в тень: сегодня ее совсем не знают за рубежом, да, по правде сказать, и в России. Последняя постановка Большого (1999), которую с такой любовью пестовал Евгений Светланов, прошла всего 13 раз. Правда, в Мариинке жив легендарный спектакль Евгения Соковнина и Федора Федоровского (1952), но идет он крайне редко. Больше «Псковитянку» повстречать негде, что очень жаль, так как опера не только красива, но и удивительно актуальна. Темы противостояния свободы и самовластия, государственного единства и регионального развития, политической мудрости и революционной инициативы до сих пор значимы для России.

К сожалению, Большой решился пока лишь на концертный вариант, который прошел дважды на Исторической сцене главного театра страны. С одной стороны, в последние годы здесь нередко прибегают к такой практике и при этом выигрывают, если вспомнить очень качественные прочтения «Орлеанской девы» и «Путешествия в Реймс». С другой, это очень странное решение, учитывая, что «Псковитянка» долгие годы входила в золотой репертуарный фонд ГАБТа, а русских исторических опер большого стиля, чем всегда был театр славен, здесь катастрофически недостает. Давно нет ни «Сусанина», ни «Хованщины», ни «Мазепы», ни «Опричника», ни «Войны и мира». И ничего из этого в ближайшей перспективе не ожидается.

Впрочем, понять причину такого невнимания к русским историческим полотнам помогло в том числе и нынешнее концертное исполнение. В нем не было масштаба, размаха, эпического звучания, крупного мазка — того, что естественно ожидать и от Большого, и от подобного произведения. Пожалуй, лишь хоровые сцены (хормейстер Валерий Борисов) напоминали о фирменном некогда стиле театра, коллективный певчий прозвучал монолитно и выразительно. В интерпретации Тугана Сохиева, оба вечера стоявшего за пультом, было много приятного — красивый тембристый звук, богатая палитра динамических оттенков, неторопливость и несуетливость изложения, качественные инструментальные соло, идеальная синхронность с солистами и хором. Однако все эти замечательные детали не сложились в единую мозаику. Что называется, за деревьями не было видно леса. А самое главное, произведение не обрело цельности и драматургической внятности, оставшись набором множества красивых эпизодов.

Театральной убедительности не хватило и солистам, хотя в целом работы оказались весьма качественными. Красивому, с четкой дикцией, сопрано Анны Нечаевой драматическая партия титульной героини Ольги, где так важен насыщенный средний регистр, оказалась не по размеру. Для иностранца польский бас Рафал Шивек спел Грозного на «отлично». Работой можно было бы восхититься, если не знать былую отечественную традицию исполнения харизматичной роли. Более других на своем месте из протагонистов оказался Олег Долгов, чей крепкий тенор справился с лихой партией вольнолюбивого Тучи. Из партий второго плана хороши были маститые Вячеслав Почапский (Токмаков) и Евгения Сегенюк (Власьевна).

Фото на анонсе: Дамир Юсупов