Александр МАТУСЕВИЧ

29.04.2017

В Большом театре прошли гастроли Оперного фестиваля Экс-ан-Прованса. Известнейший французский музыкальный форум гостил на главной сцене страны четыре дня.

Основанный в 1948 году «Международный фестиваль лирического искусства» близ фешенебельной Ривьеры давно занимает одну из ведущих позиций на мировом музыкальном небосклоне. По статусу он сравнялся с такими заповедниками «чистого» искусства, как Байройт, Зальцбург и Глайндборн, оставив далеко позади многочисленные, рассчитанные на массового туриста, летние смотры эконом-класса типа Веронской Арены и малобюджетные псевдоэлитарные междусобойчики наподобие Пезаро и Мачераты. Экс — это совсем иной уровень: здесь всегда дорого и престижно. В настоящее время фестиваль возглавляет Бернар Фоккруль, являющийся также директором театра «Ла Монне» в Брюсселе. Спектакли идут на различных площадках: в старом архиепископском дворце, в барочном театре XVIII века и в недавно выстроенном Большом театре Прованса.

Помимо общепризнанных шедевров, популярных во всем мире, в Эксе любят и оригинальный репертуар — тот, что редок на основных европейских сценах. Именно с такими опусами смотр пожаловал в российскую столицу — раритетами, демонстрирующими широту эстетических устремлений этой культурной институции.

На одном полюсе — кантаты Иоганна Себастьяна Баха. Великий немецкий композитор сознательно не писал для музыкального театра, поэтому сегодня повсеместны попытки театрализации его вокально-симфонических сочинений — ораторий и кантат. Однако режиссер Кэти Митчелл поступает еще радикальнее. Она берет не целое произведение, хотя и не предназначенное для театра, но все же законченное, имеющее выстроенную музыкальную драматургию, а конструирует свой музыкальный контекст, словно бусины нанизывая разнородные вокальные опусы немецкого гения.

Это еще один путь в развитии современного оперного искусства — давно уже опробованный в балете: сочинять спектакли, используя любую, изначально не предназначенную для этого музыку по своему усмотрению. В хореографии такое давно кажется нормой, но всегда считалось, что для вокального театра подобный путь неприемлем.

Выходит, что это не так: из четырнадцати эпизодов (арий, хоралов, речитативов и пр.) Митчелл складывает вполне убедительную историю одного семейства, понесшего тяжелую утрату — уход престарелого отца. «Траурная ночь» — спектакль-размышление о жизни и смерти, вечности и любви для квинтета солистов (сопрано Мириам Арбу, меццо Мариан Дейкхёйзен, тенор Руперт Чарльзворт, басы Андри Бьорн-Робертсон и Фроде Ольсен) и ансамбля «Пигмалион» под управлением Рафаэля Пишона. Художница Вики Мортимер «одевает» сцену в тотальную черноту — ее пространство практически пусто, с минимальным набором предметов повседневного обихода, центральное место занимает большой семейный стол. Такой лаконизм позволяет максимально сосредоточить внимание публики на музыке Баха, образы которой, по словам Митчелл, приближают к «созерцанию смерти».

Диаметрально противоположный репертуарный ход — опера современного английского композитора Джорджа Бенджамина «Написано на коже», чья мировая премьера прошла в Эксе в 2012 году. Успешный проект уже побывал в Амстердаме, Флоренции, Тулузе, Лондоне и Нью-Йорке.

Либретто Мартина Кримпа повествует о гендерном противоборстве, вечном споре мужского и женского начал. Катализатором обострения отношений средневековой пары (действие происходит в XIII столетии) становится появление третьего — прекрасного Юноши, мастера книжной миниатюры. В те далекие времена книги писались не на бумаге, а на коже — отсюда название оперы. Складывающийся любовный треугольник между Хозяином, Агнессой и Юношей не имеет доброго разрешения: сначала погибает от руки Хозяина романтический смутитель семейного спокойствия (к которому нежные чувства, как выясняется, питает не только жена, но и сам муж), а затем выбрасывается с балкона и героиня, ускользая от расправы. Есть еще два эпизодических персонажа, изображающих то родственников-соседей Мари и Джона, то ангелов — медиумов между прошлым и настоящим, мирами реальным и потусторонним.

Снова, как и в «Траурной ночи», квинтет солистов, но вместо басов — баритон и контратенор. Вокальное и актерское мастерство Джереми Карпентера, Веры-Лотты Бёкер, Тима Мида, Виктории Симмондс и Руперта Чарльзворта производит большое впечатление: это тонкие, психологически емкие работы.

Ученик Оливье Мессиана и воспитанник французской композиторской школы, Бенджамин все-таки англичанин. Его партитура — абсолютно бриттеновская и по духу, и по букве, правда, не столь выпуклая, не столь выразительная, как у великого тезки, хотя ладно скроенная и мастерски выписанная. Приятно удивляет приверженность автора мелодизму и гармонической ясности, в целом оперному мышлению, весьма не характерному для нынешних времен. Непростую партитуру с блеском освоил оркестр Большого, ведомый маэстро Франком Оллю. Театральное решение опуса — вновь от Митчелл и Мортимер. Средневековую драму они помещают в пространство многоэтажки, тем самым протягивая ниточки от седой старины в наши дни, давая ясно понять, что рассказанная история — вечна, как сам человек.