Александр МАТУСЕВИЧ

21.06.2016

В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко показали «Любовь к трем апельсинам». 

Пройти мимо юбилея Сергея Прокофьева, чье 125-летие широко отмечается в этом году, на Большой Дмитровке никак не могли. Именно для Музтеатра композитор по возвращении в СССР в 1936-м написал «Семена Котко», здесь же прошли московские премьеры двух других его опер. К творчеству классика в Стасике обращались не раз. Несомненные удачи последних лет — «Обручение в монастыре» (2000) и «Война и мир» (2012).

Теперь же второй раз в истории труппы решили взяться за «Любовь к трем апельсинам». Подступиться было непросто, ибо многим еще памятен замечательный спектакль Льва Михайлова в оформлении Валерия Левенталя (1979) и сравнения напрашиваются сами собой. «Апельсины» — название Москве не чужое: в далеком 1927-м они прозвучали вслед за мировой премьерой в Чикаго, не так давно их включали в афишу ГАБТ (1997), «Геликон-опера» (2009) и Театр имени Сац (2011).

Александр Титель и Владимир Арефьев три года назад сделали резонансную постановку в Риге — ее и было решено перенести в столицу, наполнив «российским содержанием». Помимо собственной труппы к «Апельсинам» подключили выдающегося маэстро Александра Лазарева, безусловного специалиста по русской музыке, с ним у Музтеатра заладилось прочное сотрудничество.

Подобно тому как «Обручение в монастыре» Титель рифмовал с бодрым советским оптимизмом 30-х, обильно насытив представление, казалось бы, не имеющими прямого отношения к сюжету гимнастами, физкультурниками и воздухоплавателями, «Апельсины» он окунает в эстетику 20-х. Зритель без труда узнает отголоски искусства соратников юных лет Прокофьева — прежде всего Казимира Малевича с «Черным квадратом» и супрематизмом. Находится место и «Девочке на шаре» Пикассо, а буффонаду, с помощью которой пытаются развеселить Принца-несмеяна, разыгрывают ожившие геометрические фигуры — куб, конус и цилиндр.

Футуристический привет — обилие техники. От самой продвинутой в виде баллистических ракет, показывающих устрашающие носы в сцене у Кухарочки, до привычной (асфальтоукладчик в финале раскатывает Фату Моргану и ее подельников, громадный вентилятор подгоняет искателей диковинных плодов) и развалюшно-раритетной (не способный сдвинуться с места архаичный паровоз, «везущий» апельсины по пустыне). Апеллируя к 20-м, подновили и средства выразительности: функции «Окон РОСТА» выполняют электронные титры, на молодежном сленге комментирующие происходящее. 

В комедии дель-арте обошлись без арлекинов и коломбин, снабдив образы более понятным современному зрителю визуальным наполнением. Злой министр Леандр — мафиозо в непроницаемых очках, подставная искусительница Смеральдина — знойная пляжная красотка, придворный шут Труффальдино — эпатажный денди в желтых носках и красном шарфе а-ля молодой Сергей Сергеевич. Знаменитые спорящие хоры лириков, трагиков и комиков, с чьей перепалки все начинается, представили рабочими, пожарными, полицейскими, врачами неотложки и журналистами, а место встречи — улица, где произошел некий инцидент. Повод — это спектакль, театр — улица, а мы все в нем — актеры: получилось уже даже не по Гоцци и Прокофьеву, а с замахом на «Вильяма нашего Шекспира».

Эксцентричную, а порой и хулиганскую оперу Прокофьева «на театре» испортить практически невозможно — здесь все впору. Любая, даже самая смелая фантазия постановщиков уместна — выдумывай и не стесняйся. Команде Тителя удалось создать не просто занимательное зрелище, а действо, буквально разрывающее внимание зрителя обилием эффектов. Плотность высказывания режиссера на такт музыки — чрезвычайная, смеяться иногда некогда.

Столь же плотное, бодряще-оглушающее, и высказывание маэстро Лазарева: оркестр звучит впечатляюще ярко и слаженно, остро и рельефно, правда, несколько «давит на уши» — в нем много энергии, напора, но почти нет легкости, воздушного лукавства. К пению, которого здесь в привычном понимании не так уж и много, придраться невозможно — станиславцы освоились с вокальным рамплиссажем Прокофьева на «отлично».