31.03.2015

В последнее время одним из самых жестких критиков России и сторонников усиления давления на Москву является Польша. Варшава выступает подстрекателем антироссийских сил как на Украине, так и на Западе, в первую очередь в США. Польская элита снова пытается решить собственные проблемы, раскручивая образ своей страны как невинной жертвы «агрессивной России». Уже не раз в истории это приводило Польшу к трагедии — но опять и опять находятся желающие разыграть тот же сценарий.

История с расследованием гибели самолета польского президента под Смоленском — типичный пример такого поведения. Лех Качиньский в сопровождении других представителей польской элиты разбился 10 апреля 2010 года, направляясь на траурные мероприятия в Катынь. До сих поляки не могут признать, что Россия не виновата в этой трагедии.

На днях польская прокуратура предъявила заочное обвинение двум российским авиадиспетчерам. По словам прокурора Иренеуша Шелонга, уже запущена процедура «создания возможности их допроса в качестве подозреваемых».

Надо отметить, в Польше многие до сих пор убеждены, что Путин убил Качиньского — это так же естественно для поляков, как вера в то, что Россия исторически стремится уничтожить их государство. Обвинение авиадиспетчерам в том же ряду: пусть не российский президент, так хотя бы простые россияне виноваты в гибели польского руководителя. Именно так это и будет воспринято обществом — признание польской прокуратурой того, что непосредственной причиной катастрофы стали ошибки экипажа, померкнут на этом фоне. Тот же Шелонг огласил: «Первой причиной катастрофы эксперты назвали неверные действия экипажа…» Но кого это волнует, если теперь можно будет еще долгие месяцы возмущаться тоталитарной Россией, которая «мешает установить истину». Раньше Москву обвиняли в том, что не хочет выдать обломки самолета, теперь будут говорить, например, о «невыдаче обвиняемых». Никто не готов признать, что главное препятствие — нежелание поляков самим отвечать за свои поступки. Это касается не только несчастного «Ту», но и множества других эпизодов польской истории, особенно ее отношений с Россией.

Поляки всегда считали себя передовым отрядом Запада по усмирению России — в зависимости от эпохи, это могло называться насаждением истинной католической веры среди русских схизматиков, заслоном на пути азиатского варварства, противостоянием русскому империализму или коммунистической экспансии. При этом под польским владычеством многие столетия находилась немалая часть русского народа — та, что сейчас называется белорусами и украинцами. Польша хотела иметь верх над всеми русскими — и во время Смуты была близка к этому. Но последовавший затем подъем России обернулся потерей не только русских земель, но и собственной независимости — причем не по русской, а скорее, по немецкой инициативе. Назревавшее германское единство требовало жизненного пространства — и сильная Польша мешала ему.

Оказавшимся в составе России полякам были даны большие права — несмотря на их активное участие в походе Наполеона, император Александр не хотел ни унижения, ни растворения польского народа. Лишь череда антироссийских восстаний привела к существенному ограничению польской автономии, однако ни о какой русификации поляков речи все равно не шло. Польский народ, существующий между германцами и русскими, для мирного развития должен был выстраивать добрые отношения с обоими соседями — но, увы, его элиты часто предпочитали играть в чужие игры, направленные на ослабление Германии или России, провоцируя конфликты, рассчитывая на внешнюю помощь. Так было в период после восстановления польской независимости в 1918–1939 годах — что в итоге закончилось ликвидацией польского государства, ставшего частью германского рейха, и присоединением к СССР западных украинских и белорусских земель.

После войны Советский Союз восстановил независимую Польшу — надеясь, что впредь она уже не будет противником. Но распад СССР привел Польшу не просто в западный лагерь — он дал ее элите повод думать, что России можно диктовать условия. Особенно ярко это проявилось после начала украинского кризиса. Польша уже видела себя в качестве покровителя атлантизированной Украины — надеялась участвовать в отторжении от русского мира территорий, часть из которых долгие годы была под ее управлением.

Кричать про российскую угрозу и при этом претендовать на земли — вполне в духе традиционной польской политики. Обвинять Россию в гибели своего президента — и не признавать, что именно собственный авантюризм привел к трагедии. Снимать с себя ответственность за собственные поступки (будь то периода нахождения Польши в России или коммунистической эпохи) и видеть во всем лишь происки русских — это самая большая проблема польского самосознания. Полякам нужно признать, что Россия заинтересована в сильной и самостоятельной Польше как в надежном и добром соседе, а не как в буфере, заградительной линии или западном форпосте.

Только поняв эту простую истину, Варшава сможет прекратить искать гарантии своей независимости у США. Заигрывая с англосаксонскими стратегами, Польша ставит под угрозу собственное будущее — как уже было с ней, когда она искала ключ к своей независимости в Париже или Лондоне. На самом деле этот ключ находится в Варшаве — польская государственность зависит только от проведения самостоятельной национально ориентированной политики, исключающей конфликты с Германией и Россией. В первую очередь с Россией — потому что Запад при необходимости, не задумываясь, растворит Польшу в своем плавильном котле. А Россия, несмотря на предъявляемые к ней поляками претензии, всегда будет единственным гарантом сохранения ими своей государственности. При единственном условии: эта государственность не должна носить антироссийский характер и претендовать на русские земли. Разве так сложно запомнить?

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции