Года четыре назад про Коломенский Кремль, который нынче в острой (и подковерной, о чем позже) борьбе выиграл в конкурсе «Символ России» у грозненской мечети «Сердце Чечни», я знать ничего не знал. Какой символ России? В Коломну мы с женой как-то случайно заскочили, по пути в Рязань.

И к лучшему: не начитавшись путеводителей, дивился тому Кремлю неподготовленно. Увидел впервые эту мощную итальянскую стену, монастырь на горизонте — и всё, запал. Особенно грела версия, что при ином историческом обороте тихая Коломна могла бы стать Москвой — и бегали бы соискатели трансфертов «за зубцы» в измученной пробками Коломне. И башня, и зубцы абсолютно такие же. Кстати, что и в Венеции, на стене Арсенала.

С тех пор в списке мест, которые рекомендую путешественникам по России, есть Коломенский Кремль — и не на последнем месте. А в прекрасном множестве, где Нило-Столобенская пустынь, Георгиевский собор в Юрьеве-Польском; где тихий Осетр округло обтекает квадратный кремль Зарайска, а пятиконечный камень под Киржачом отмечает место гибели Гагарина и Серегина. Рядом с серыми бастионами Владивостокской крепости, которые пустыми бойницами простреливают Тихий океан, и с ажурной решеткой Санкт-Петербурга, касаясь которой, мой друг недавно сказал (гуманитарий, впервые в жизни был в Питере, три солнечных дня, три белые ночи, оцените потрясение человека): «И, создав такое, русские комплексуют?». Во?первых, не комплексуем, — отвечал я, а, во?вторых, нам, русским, с Монферраном да Камероном, Далем да Барклаем вообще пределов не поставлено. Как справедливо отмечал писатель Гоголь, которого комплексующие украинцы тянут в свои личные классики, тройка наша необгонима. Мы еще долго вокруг Новой Голландии ходили, а друг все молчал.

Это очень глубоко затрагивает — вот я к чему. История, святые камни, родные пепелища. С вежливым интересом осмотрел я величественную, любовно воссозданную мечеть в Казани, но трогательно нескладный и тоже любовно отреставрированный Благовещенский собор того же Кремля вызвал во мне куда более сильные чувства. И что? Разве я не понимаю, не уважаю чувства мусульманина, если он сейчас понимает мои? Разве я буду в обиде, что мечеть ему ближе?

Последнее, чего бы мне хотелось,?— это посостязаться с ним на конкурсе, где в странном бою схлестнутся дорогие нам места. Говорю об этом с полной ответственностью, ибо в свое время газета, где я тогда работал, и канал РТР уже проводили подобный конкурс, и мы уже попадали в ситуацию, когда Эльбрус соревновался с плато Путорана, а собор Василия Блаженного — с Владивостокской крепостью. В тот раз благородная идея популяризировать достопримечательности России «Титаником» натолкнулась на нечто большее, чем мы предполагали: активное, сплоченное голосование местных жителей двинуло Эльбрус главным кандидатом в десятку чудес России. Восхитительная гора, вправду чудо природы и все такое, но что-то подсказывало, что не он должен побеждать. А что? Кому подсказывало? Не предрассудки ли это? А почему, вообще говоря, не он? Он что — не в России?

Чем дальше забираешься в эти тонкие материи — тем неуютнее. Это, конечно, не Сталин, уверенным ледоколом крошащий любые айсберги конкурса «Имя Россия» — к изумлению организаторов и неудовольствию тех, кто «за зубцами». Но и не Арарат, который вообще не в Армении, а ее символ, вопросов нет.

В нынешнем конкурсе, проводимом Русским географическим обществом и каналом «Россия?1», произошло нечто похожее: активность SMS-голосования в Чечне выдвинула на первое место мечеть в Грозном. Я?то, к примеру, считаю, что восстановленный Грозный, при всех «но» и пожарах в небоскребе,?— в известном смысле символ современной России. Чтобы это понять, достаточно побывать в нем — желательно, сравнивая с личными впечатлениями двух войн. Тогда ясно: те, кто болтает, мол, пожар залили деньгами, спокойствие Чечни куплено на бюджет, который не достался Коломне, может, и правы по-своему. Но они не заливали пожаров кровью. Вообще плохо представляют себе, до какой степени важно, что Чечня, Кавказ есть и будут частью России — в глобальном, историческом смысле.

Но если бы меня сейчас спросили, а согласен ли я, чтобы в результате этого конкурса грозненская мечеть стала символом России, я честно отвечу: нет. А Коломенский Кремль? И снова нет. А, допустим, Кремль московский, с «зубцами» и царь-пушками? Нет.

Потому, что это был конкурс не привязанностей, не сыновних любовей, не сердечных порывов, а платных SMS-сообщений. По три рубля штучка. Умелец мог отправить сколь угодно. Их и отправлено почти 146 миллионов, больше населения страны, со всеми младенцами и аксакалами — и это означает, что гонки принесли без вычета расходов порядка 438 миллионов рублей. Одному богу Гермесу известно, сколько из них потратили лоббисты конкурсантов. Разгневанный Рамзан Кадыров, небезосновательно предполагающий, что Коломну «накрутили» в последний момент айтишные политтехнологи, грозит бенефициарам — федеральным мобильным операторам — отлучением от республики. И тут же им на смену приходит тамошний оператор. Он и прежде многие тендеры на территории республики выигрывал, а теперь просто подарок получил.

Организаторы конкурса взялись все пересчитывать: спокойно, товарищи, это ж только полуфинал. А впереди финальный забег. Небось, SMS теперь аж по пятерке будет? В связи с этим у меня кардинальное предложение: какие мечети? Какие Лавры? Сделать рубль символом современной России — и дело с концом. Именно он, рупь — и ничто иное, способен здесь и войну замирить, и народы поссорить, и надуть до небес, и в грязь втоптать, и здравый смысл наизнанку вывернуть.

Мы на этих выборах — даже если кликали на пять дорогих сердцу объектов и платили честную трешку — были ни при чем.