Доставка пиццы

Владимир КРУПИН, сопредседатель правления Союза писателей России

02.10.2014

Внуки звонят дедушке:

— Ты придешь сегодня? Приходи, мы кино сняли. Такое понтовое! Придешь?

— Еще бы! — восклицает дедушка. 

— Ой, не знаю, что из вас вырастет, — говорит он, придя к внукам, — все-то вы знаете, айпеды всякие, айфоны, еще и скайпы, ничем вас не удивишь. А меня вы все время удивляете. Теперь вот кино. Сколько серий?

— Да ты что, дедушка! Пятьдесят секунд! Называется «Доставка пиццы». На английском языке. Но ты все поймешь. Мы будем интерпреды, переведем. Садись к ноут-буку.

Внуки, предчувствуя торжество, аж подпрыгивают. Включают кино. Громкая музыка, заставка, название. Все как у людей. Красивая девочка в кадре звонит по мобильнику («Она заказывает пиццу», — объясняют внуки), мальчик принимает заказ, хватает плоскую коробку и устремляется к выходу. На улице вдруг начинается по нему стрельба, кто-то даже кидает гранаты. Взрывы. Мальчик бежит зигзагами, падает, вскакивает, видна большая ссадина на лбу и щеке, разорвана куртка. Но он молодец — добирается до цели. Отдает пиццу и ждет. Девочка недоуменно смотрит на него. Он что-то говорит. («Он говорит, чтобы она заплатила»). Тут девица ни с того ни с сего хватает нож со стола, видимо, заранее готовый, и со словами «Вот тебе плата!» убивает мальчишку. Тот шатается вправо-влево и падает к ее ногам. Заключительные титры, фамилии актеров, заставка. Все.

— Дедушка, здОрово? — спрашивают внуки. — ЗдОрово? Круто, да? Как она его мочканула, как лоха педального. Чик и все!

— Я гримировала, — объясняет внучка. — Маминой губной помадой кровь рисовала. Здорово? Похоже, да? А он как клево падал, да?

— Сколько дублей было, — вспоминает внук. — Говорю: «Дим, короче, лезешь на дерево и с десяти метров прыгаешь головой на корягу». Он: «О-о, это мне не катит, стремно, снимай кого-нибудь другого». Поверил.

— Так за что она его убила? — не понимает дедушка. — Сама пиццу заказывала, он принес, и его за это убивать?

— Дедушка, ты не понимаешь, это смешно, это круто, — объясняют внуки. — Мы ребятам показывали, говорят: офигительно. Взрывы какие, да? Просили три раза крутить. Такая ржачка была.

— Снято здорово, музыка подобрана, актеры хорошие, взрывы всякие, все впечатляет. Но за что она его убила? Не хотела за пиццу платить?

— Дедушка, это просто так.

— Просто так убила?

— Дедушка, этот чувак типа того, что киллер. Она его типа того, что вычислила. Он притворялся доставщиком пиццы. 

— Но это же непонятно мне, зрителю. Зритель видит, что она этого типа, типа того, что замочила. 

— Дедушка, ты не все знаешь. Он узнавал, где богатые живут и хотел срубить бабла, — объясняет внучка, а внук добавляет: 

— А тут-то, ха-ха, вот в чем фишка, прикольчик-то в чем, а?

— В чем? — невольно спрашивает дедушка.

— Обломчик у него. Она его просекла. 

— В чем просекла? Расколола, что ли?

— Ну и ну, дедушка, не понимаешь. Тут мы тебе похлопаем.

— Хлопайте. Сейчас уже и покойникам хлопают.

— Мы маме и папе показывали, они смеялись. Дедушка, ты не думай, ему падать было не больно, одеяло подстилали.

Дедушка возвращается домой. Вечером звонит внукам и просит к телефону маму или папу. И говорит им, что фильм ужасный.

— Убила за три порции пиццы. 

— Ну что вы так серьезно? Они играют, — говорит мама внуков.

— Да ты просто придираешься, — говорит папа внуков, сын дедушки. — Смотри, какой монтаж, ты бы их похвалил, как они в малое время столько вогнали. Тебя же держало внимание к экрану? 

— До сих пор держит, — говорит дедушка. Он слышит, как невестка говорит мужу: «Объясни, что это домашнее задание учительницы английского — снять видео на языке. Какая разница, какой сюжет»?

— Я слышу, — говорит дедушка, — пока не глухой. Не надо объяснять. Все-таки спрошу преподавательницу.

И в самом деле на следующий день спрашивает. Но и преподавательница его не понимает.

— Это же шутка, ролевые игры, помощь в изучении иностранного языка при помощи современной видеотехники. Такой прием сейчас рекомендуется во всех методичках. Такой гаджет.

По ее мнению, такое умное слово должно его убедить.

— Гаджет-то гаджет, — отвечает упрямый дедушка, — но убивать, да еще и играючи?

— Да, игра, но это игра в предложенной ситуации. Все же понимают, что это не всерьез. Как вы не поймете? Догоняйте. Конечно, вам такое не в кайф, но это еще не факт, чтобы отвергать методику освоения иностранного.

— Я понял одно — показано убийство, и над этим предлагается смеяться и заодно учить английский.

— Да вы посмотрите, что показывают по телевизору. Дети же видят.

— И учатся подражать?

— Ну что вы. Ваши внуки очень талантливы. У них все окейно. 

— То есть у меня окейные внуки?

— Можно и так сказать. Их фильм в группе приняли на ура.

— Талантливо сняли немотивированное убийство?

— А вы посмотрите под другим углом зрения.

— Под каким?

— Помощь в изучении языка. Сейчас же без английского никуда.

— Апостол Павел называл знание иностранных языков самым низким знанием.

— Ну это для вас он авторитет, а сейчас другое время.

— Ну а что ж мы, совсем заамериканились? У школы одна дама говорит другой: «У меня чилдренята засикосели», — то есть дети заболели? 

— Ну да, что тут непонятного?

Дедушка идет домой и горестно думает: она смотрела на меня как на тупого совка. Что ей скажешь, если апостол для нее не авторитет. Да-а, за сутки пять человек сказали, что я ничего не понимаю. Дожили — убийство превращается в забаву. Но это они меня не понимают. Как раз я-то их понимаю. Они подражают взрослым, вот и все. А взрослые киношники снимают кино, которое действует на нервы, а не на душу. Оно сюжетно, держит в напряжении, и оно калечит душу. Жизнь представляется полной драк, разборок, подозрений, погони за богатством. А сколько нечистой силы, всякой бесовщины, похабщины, пошлости ползает по экранам. Прошлое России изображается сплошь в крови, в лагерях, убийствах, нищете, сплошная лапотность. Как будто не Россия спасала и спасает весь мир. Эта телекиношная чернота специально, чтоб людей развратить и оттянуть от Бога. А телекиношникам что, «пиарятся, срубают бабло, делают бабки». Бедные вы мои, думает дедушка о любимых внуках, как еще не скоро вы все это поймете. 

В этот же день он снова у них. Внуки уже знают о его разговорах и с родителями, и с учительницей. Они для внуков авторитеты, а дедушка просто отстал от жизни. Он хороший, дедушка, но просто чего-то не понимает, не въезжает.

— Милые мои, — говорит дедушка, — я вас очень люблю, очень. Больше жизни. Но, скажите, вы будете на таких фильмах воспитывать своих детей?

— Да этот фильм уже устареет, мы другое снимем.

— «Доставка пиццы марсианам»?

Внуки смеются.

— А разговоры какие у вас: взять это «клево». Вы что, про рыбалку снимаете, клюет — не клюет? И эти офигительно, мочканула, лохи педальные, всякие типа чуваки, все это круто, да? И этот ваш «блин».

— Дедушка, это коротко, это один слог. А говорить: ле-пеш-ка — целых три слога. Это тупо. Это для бамбУков.

— Да вы же русские! Величайший язык! Самый богатый! Какое клево, какое круто, когда можно сказать: прекрасно, восхитительно, превосходно, превозносительно, необыкновенно, несравнимо, единственно, неподражаемо, удивительно, замечательно, бесподобно. Да просто красиво. А у вас клево да круто, а? Какая куцая тут работа мысли. Ведь чем больше у человека слов, тем богаче у него мышление. А у вас на все готовые штампы, два-три выражения. Такая ваша фигня, как вы говорите, только для куклы Барби. Вы что, и при учительнице так говорите? И она не поправляет?

— Бывает. Она говорит: «Смех без причины...», — а мы знаем, что она дальше скажет: «признак дурачины», и хором: — «Признак хорошего настроения!» Дедушка, а Барби же американка реально.

— Ну и пусть по своей фене ботает. А вы? Значит, на уроке у вас чистота русской речи, Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Тютчев, а на перемене и дома эта грязная словесная пыль. Вы хотите, чтоб вас, кроме вас, никто не понимал. 

— Все же, дедушка, так говорят.

— Я, например, не говорю.

— Так, конечно, ты же дедушка.

— Логично, — вздыхает дедушка. — А знаете, что я вам посоветую. Снимите фильм «Счастливая бабушка». Вот сюжет: бабушка заболела, слабой рукой набирает номер телефона внуков. Ей плохо, ей нужно лекарство. А дедушки рядом нет. Его отсутствие я сыграю, а роль бабушки исполнит любая ваша бабушка. Внуки все бросают, мчатся за лекарством, тут пригодятся снятые вами взрывы, страхи, препятствия, и собаку можно снять, бежит за ними и лает, и ворона каркает, но храбрые внуки приносят лекарство. Бабушка принимает его и на глазах выздоравливает, молодеет, вы же можете гримировать. Вот бабушка измученная, больная, а вот, после любви и заботы, расцветающая. Что, плохой сюжет? В вашей «Доставке пиццы» смерть, тут спасение, а? Вот подумайте.

Но ни до чего внуки не успели додуматься, потому что бабушка в самом деле заболела. И об этом им по телефону сказал дедушка. И внуки сразу приехали к ней. Бабушка была очень рада. И вскоре выздоровела.

— Вот об этом вы и сняли бы фильм, — сказал дедушка.

— Ну, дедушка, это не сюжет. Чего интересного? Ты позвонил, сказал про бабушку, мы приехали, вот и все, чего тут особенного? 

— Как чего особенного? Вы принесли радость. Господь сказал: «Любите друг друга», любите, а не убивайте. Разве девочка, которая убивает, может кого-то любить? А тут фильм о любви.

— Смотреть такой фильм будет неинтересно.

Дедушка умолкает, думает: 

— Хорошо. А если так? Вот она замахивается, он перехватывает руку, кричит: «Ты что, с ума сошла?» Она говорит: «Мне эсэмэска от подруги пришла: тебя убьет тот, кто принесет пиццу». Это у ее подруги такой черный юмор. Но подруга тут же наказана: выбегает из подъезда и шлепается в грязь в новом дорогом костюмчике. Это возмездие за грех.

Тут в комнату вошла мама внуков и поставила на стол всеми любимый яблочный пирог.

— Вот вам и заключительный кадр — любимая мама награждает внуков за их доброе сердце.

Сидели и пили чай. Хорошие внуки и хороший дедушка. Любящие друг друга и все менее понимающие друг друга.