«Ось добра» имени Чавеса

Михаил ТЮРЕНКОВ, обозреватель "Культуры"

15.03.2013

Несколько дней назад, когда весть о смерти венесуэльского президента Уго Чавеса разнеслась по всем информагентствам и стала одной из самых обсуждаемых тем блогосферы и социальных сетей, один интернет-активист задался вопросом: «А чем, собственно, ваш Чавес так уж отличается от Ким Чен Ира?» Мол, оба — диктаторы-леваки, однако первого в России провожают едва ли не как родного, второй же столь бурных сантиментов ни у кого не вызывал. Ответы были самыми разными: начиная с того, что Чавес в отличие от Кима II — все-таки не наследственный тиран, заканчивая тем, что упокоившийся президент Венесуэлы — всего-навсего «наш сукин сын». Наподобие того, как американский президент Франклин Рузвельт в свое время афористично «окрестил» одного из латиноамериканских диктаторов-антикоммунистов: «может быть, он и сукин сын, но это наш сукин сын».

Подобная характеристика сегодня весьма популярна как среди ненавистников, так и среди симпатизантов покойного Чавеса. Мол, сегодняшняя Россия во внешней политике столь же цинична, как и Америка: размещает своих ставленников по всему миру, тем самым реализуя геополитические и геоэкономические интересы. Что ж, конечно, хотелось бы верить, что это так. Но, к сожалению, приходится признать, что среди ненавистных (или как минимум неприятных) современному Западу государственных правителей нет ни одного, кого бы можно было назвать «креатурой Кремля», а соответственно, и «нашим сукиным сыном». Хотя лично мне за последние полтора десятилетия не раз хотелось воскликнуть по-пушкински: «Ай да Чавес!»

А вот Америка от подобного внешнеполитического принципа действительно никогда не отказывалась. В том числе и в отношении Венесуэлы, где политические марионетки США еще в 80-е годы прошлого века начали проводить неолиберальные реформы, подобные гайдаровской «шоковой терапии» в России начала 90-х. Разумеется, этот курс привел богатейшую природными ресурсами страну к жуткому имущественному расслоению, когда преуспевающие слои жили в престижных районах, огражденных от остального народа колючей проволокой под высоким напряжением, большая же часть городского населения ютилась в самых настоящих трущобах.

Именно в этих условиях подлинным народным героем стал 37-летний подполковник Уго Чавес, в феврале 1992 года попытавшийся свергнуть режим проворовавшегося ставленника Америки Карлоса Андреса Переса. Попытка оказалась неудачной, и молодой команданте, за которым не стоял никто, кроме народных масс и группы младших офицеров (если вспомнить творившееся в это время в России, то станет понятно, что никакой внешней поддержки у мятежников и быть не могло), угодил за решетку. Дальнейшие события разворачивались стремительно: в 1993 году в условиях тотального экономического кризиса президент-коррупционер Перес был подвергнут импичменту, в 94-м Чавес попал под амнистию. После чего создал собственное социалистическое «Движение V Республика», которое уже в 98-м победило на парламентских выборах, а сам Чавес — на президентских. И снова без какой-либо внешней поддержки (за исключением разве что моральной — со стороны Фиделя Кастро).

Сегодня часто говорят, что столь стремительно развившаяся болезнь весьма напоминает убийство. Сложно сказать, так ли это, но совершенно очевидно, что причины как можно скорее избавиться от «не нашего сукиного сына» у тех же США однозначно были. Напомню: не прошло и четырех лет с начала правления Чавеса, как в 2002 году при полном американском одобрении в Венесуэле была совершена попытка государственного переворота. И только поддержка президента широкими народными массами (на улицы Каракаса вышли сотни тысяч человек) предотвратили очередное установление в этой республике проамериканской бананово-наркотическо-нефтяной диктатуры.

На последнем я акцентировал внимание неслучайно. Ведь именно национализация нефтяной промышленности Венесуэлы, а также ликвидация наркотрафика являются одними из самых очевидных заслуг Уго Чавеса и его правительства. И если последнее обсуждать не принято (борьбу с наркодилерами в вину никак не поставишь), то путь на построение в республике «социализма XXI века» покойному венесуэльскому президенту западные элиты простить никак не смогли. Особенно в свете того, что свою идеологию (органично сочетавшую социалистическую экономику с традиционными религиозными ценностями) Чавес пытался распространить как можно шире. На всю «Ось добра» (термин, который предложил он сам в противовес американскому штампу «Ось зла»). Сначала эта группа государств состояла лишь из Кубы, Венесуэлы и Боливии, потом к ним «подтянулись» Эквадор, Никарагуа и, с оговорками, некоторые другие латиноамериканские страны, уставшие от диктата США. Ну и, наконец, особые личные отношения у Уго Чавеса сложились с Махмудом Ахмадинежадом, Александром Лукашенко и... Владимиром Путиным.

К сожалению, идею «Оси добра» в полной мере венесуэльский лидер реализовать так и не успел. Наверное, в первую очередь потому, что для создания реальной альтернативы американской гегемонии сегодня, на мой взгляд, нужен более широкий альянс государств, непременно включающий Россию. В нынешних условиях наша страна, несмотря на активное экономическое сотрудничество с той же Венесуэлой и другими странами «чавесовской оси», к активной (а в идеале — руководящей) роли в создании такового пока не готова. Но смерть любого выдающегося человека побуждает переосмыслить его идеи и заветы. И в данном случае именно России стоит задуматься над тем, что же попытался своей жизнью сказать миру упокоившийся Уго Чавес.