Кривая гренландской мечты

Дмитрий ДРОБНИЦКИЙ, политолог

23.08.2019

Сначала это казалось газетной «уткой». Но позже все подтвердилось. Трамп и правда хотел (и видимо, до сих пор хочет) купить Гренландию.

Первая реакция вышла вполне предсказуемой. Эксперты рассуждали в терминах «да не может быть!» и привычно ссылались на личность главы заокеанской сверхдержавы — ​он часто шутит и троллит, у него свой стиль, не стоит воспринимать его слова всерьез и т. п. Затем прозвучали довольно решительные заявления со стороны вероятного участника сделки — ​мол, Гренландия не продается… Но тут же последовали уточнения, что «Дания открыта для сотрудничества». Самое удивительное, что сразу никто не осудил саму идею покупки территории одним государством у другого. Все пребывали в растерянности и думали, что обойдется. А потом Трамп наконец высказался по делу…

Здесь следует сделать важное примечание. После принятия устава ООН в 1945 году трансфер территорий по взаимной договоренности правительств находился де-юре под запретом. Решать свое будущее должны сами жители на референдуме. Продажа квадратных километров стала эквивалентом торговли людьми.

Между тем в XIX веке, когда уже существовали основополагающие принципы демократии и признавались базовые права человека, покупка, завоевание, присоединение и обмен землями были распространенной практикой. Благодаря этому США и расширились от океана до океана, а затем обзавелись Аляской, Гавайями, Пуэрто-Рико и Гуамом. В прошлом столетии именно так возникли государства Ближнего Востока и стабилизировались границы стран в Южной Америке. Да и границы нынешней Европы прочертили победители во Второй мировой по своему усмотрению.

Позже процесс приостановился. Ядерное противостояние двух сверхсистем не позволяло великим державам «прирастать территориями» — ​войны велись силами «прокси-режимов» (в Корее, Вьетнаме, Афганистане и далее). Территориальная компонента в них была не главной. Об «освоенческой» деятельности — ​позвольте мне ввести такой термин — ​и вовсе речи не шло. Всё подчинялось идеологической борьбе. Поэтому «битва за космос» велась, а за Арктику — ​нет. Никто тогда не понимал, что обе среды являются перспективными сферами освоения. Престижными — ​возможно. Коммерчески привлекательными? Над таким предположением в 1970–80-х посмеялись бы и в Кремле, и в Белом доме.

Потом наступил «конец истории» и глобализация. Границы, как нам сказали, превратились в рудимент, государства отмирают (кстати, так учил нас и марксизм-ленинизм), мир переходит в постиндустриальную фазу, и виртуальное становится важнее материального. Многих соблазнил подобный образ планеты. И либеральная элита сделала на него ставку. Она себя прекрасно чувствовала в реальности, где есть Facebook и Warcraft, но нет «пыльных дорожек далеких планет», Арктики, Антарктики и «теплой нефти из фонтана».

Удивительно, как хрупок оказался этот мир «конца истории»! Какой уязвимой стала либерал-глобалистская элита! И насколько устаревшими сегодня видятся принципы ООН, положенные в основу так называемого «порядка, построенного на правилах».

Гренландия теперь слишком важна. Остров практически полностью находится за полярным кругом и имеет полярную проекцию — ​его северное побережье «смотрит» прямо на полюс. А значит, владеющий данной территорией может заглядывать в Арктику как к себе домой. Именно это условие является ключевым для членства в арктическом клубе, объединяющем державы, которые обладают непосредственным выходом к Северному Ледовитому океану.

Китай, вторая экономика мира, не имеет такого пути, и поэтому ищет любую возможность его заполучить. Поднебесная инвестировала в Гренландию несколько миллиардов долларов, обустроила там два аэродрома, вложилась в урановые рудники и заводы, обеспечивающие не только бюджет заполярной датской автономии, но и оправдывающие завоз китайской рабочей силы в сей неприветливый, но очень перспективный край.

Так что Трамп был очень серьезен в своих намерениях. И вскоре весь мир это понял. Президент США отменил визит в Данию, когда ее премьер Метте Фредериксен заявила, что не собирается обсуждать продажу Гренландии. Раз так, написал Дональд в твиттере, то и не о чем мне с вами разговаривать.

Что тут началось!.. Разногласия возникли в королевской семье Дании, в правительстве автономии и даже в структурах ЕС. В заголовках мировых СМИ замелькали фразы вроде «Решение принимать будет народ Гренландии». А значит — ​ничто не исключено. Да, завтра остров не станет очередной провинцией США, но его жителей уже можно агитировать, вести среди них антикитайскую «воспитательную работу» и соблазнять их «американским образом жизни».

У Дональда есть смысл поучиться искусству вывода важных вопросов в фокус мировой политической повестки. При нулевых финансовых и административных затратах — ​всего-то два-три твита — ​он заставил всё человечество обсуждать тему, которую раньше и поднимать-то считалось неприличным.

В такое уж время мы живем. Доступ к перспективным районам освоения и развития становится превыше «правил». Потенциальные достижения в новом экономическом и индустриально-технологическом соревновании перевешивают ценности «либерального миропорядка». Сильные державы больше не исключают для себя прирастания землями, как обитаемыми, так и необитаемыми, если это поможет им оказаться в числе лидеров XXI века.

В гренландской истории есть еще один аспект, на который имеет смысл обратить внимание. Дипломатический политес и «тишина переговорных комнат» уходят в прошлое. Внешняя политика стала предельно публичной. И, конечно, в этом виноват не Трамп с его твиттером. И не «слишком либеральные» монаршие семьи Европы. И даже не обнаглевшие СМИ, постоянно подкупающие «источники», близкие к власти.

Всё дело в том, что мы живем в эпоху перемен — ​вот какая новость. Так что не казните гонцов. Ни Дональда, ни автора данных строк…


Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции