Куда денем Баркова?

Михаил ЩИПАНОВ, обозреватель «Культуры»

15.02.2013

Госдума приняла в первом чтении закон против публичного употребления мата с редким единодушием: «за» проголосовали 390 депутатов (минимальное количество необходимых для утверждения голосов — 226). У правительства есть претензии к законопроекту — не по сути, но по форме: в тексте отмечены процессуальные неувязки и упущения, но это, как говорится, вопрос решаемый. Штраф на граждан предлагается возлагать в размере от 2 до 3 тысяч рублей, на должностных лиц — от 5 до 20 тысяч, на юрлиц — от 20 до 200 тысяч.

ПОНЯТНО, что сквернословить, тем более при дамах, плохо. Другое дело, что человек слаб, а искус крепким словом снять эмоциональное напряжение велик. Но вот что примечательно: в любом развитом языке есть набор лексики, связанной с наименованием половых органов и их функциями, но только наш словарь подобного рода как-то излишне демонизирован.

Действительно, когда сквозь железный занавес случился видеопрорыв, закадровые переводчики просто замаялись подбирать печатные синонимы к бесконечным «факам», что неслись с экранов. А французы без всяких комплексов поминают «con» и «connerie», имея в виду просто идиотизм и идиотов, а отнюдь не женскую суть.

Ясно, что Голливуд применяет мат для жанровой окраски, для создания определенных, в основном маргинальных образов. И никого это сейчас особенно не шокирует. Притом, что еще в 60-е за употребление мата в песнях получали по загривку мятущиеся «роллинги».

Собственно, и у нас прорыв этой специфической лексики на сцену и на страницы многие связывают с демократической вседозволенностью. И приводят в пример книги Сорокина, пьесы братьев Пресняковых, постановки Серебренникова. Конечно, со свободой нравов у нас сейчас все в порядке. Но как быть с «фуй его знает» Солженицына или с героем довлатовского «Заповедника», у которого, благодаря бензопиле «Дружба», «...уяк и червонец»? И куда деть изданные вирши Баркова, одного из реформаторов русского литературного, а отнюдь не матерного языка? А нонконформистские шалости Пушкина и Лермонтова, которые уже вполне официально увидели свет? Вернуть все в спецхран?

Собственно, в стране, где половина сидела, а другая охраняла, мат стал лаконичным языком руководства. Правда, несколько лет назад в провинции один чиновник потерял теплое место, натолкнувшись на судебный иск публично оскорбленного подчиненного. Но «за козла ответивший» так и остался уникальной жертвой собственной распущенности.

Ясно, что на сцену и в книги ненормативная лексика приходит из суровой действительности, превращаясь в тот художественный прием, к которому прибегали и Шолохов, и Есенин. А совсем не наоборот. Заядлые матерщинники, как показывает практика, не тратят свободное время на чтение и театральные посиделки.

Очередной запрет придаст нашим идиомам дополнительную пикантность, привкус нонконформизма. Словом, попытки исправлять не бытие, определяющее сознание, а его художественное отражение, выглядят не слишком убедительно. А вот парочка-другая судебных процессов над хамами имела бы эффект.