Снайпер целился в эпоху

Михаил ЩИПАНОВ, обозреватель «Культуры»

25.01.2013

ВОРОВСКАЯ кличка «Дед Хасан» вот уже неделю не сходит со страниц не только таблоидов, но и самых респектабельных изданий. Действительно, Аслана Усояна убили так, как будто на Поварской снимали голливудский боевик. Нет, представителей параллельного теневого мира, в котором, как утверждают, крутится до пятидесяти процентов нашего ВВП, убивают постоянно — взрывают, травят, расстреливают в подъездах. Но, как представляется, только для истинных столпов этого мира устраивают самые настоящие представления, убийства-ритуалы, убийства-символы. Убийства на первые полосы.

Квантришвили, Япончик, Дед Хасан — для каждого из этих «законников» был заготовлен снайпер высшего класса, а сама операция — готовый сценарий. Словно соблюдается некий культ смерти, соответствующий уровню этих своеобразных персон. Могут, конечно, возразить: мол, бандиту — и смерть бандитская. И стоит ли вообще вдаваться в подробности их кровавых разборок? Чай, не фигуру, равную братьям Кеннеди, оприходовал снайпер на этот раз.

Но напомню одесские рассказы Бабеля, описание убийства старого вора Фроима Грача, человека большого, как шкаф, над телом которого горевали даже легавые. Потому что все-таки «понимали за то», что ушла целая эпоха. С Усояном она также ушла, ведь недаром его считали чуть ли не последним из воров классической формации, способным трактовать те самые «понятия» не во вред окружающим, поскольку в их основе лежал, скорее, бескровный компромисс. А сдерживать злую энергетику — это вам не блатняк по радио «Шансон» слушать. И было не удивительно, что вокруг него кучковались персоны из куда более яркого, но не менее смутного мира софитов и телекамер — регуляторские функции Деда распространялись делеко за пределы мира теневого. А варварское покушение на руководителя балетной труппы Большого — лишнее доказательство, что беспредел процветает не только в мире япончиков. К слову, Усояна уже в 90-х задерживали то за хранение оружия, то якобы за наркотики, но каждый раз отпускали — на воле он был куда полезнее, чем в узилище.

И вот теперь многие эксперты уверены, что с уходом Деда Хасана в определенной мере наступает «конец света». Конец некоего привычного порядка вещей. Его мир обещает стать более агрессивным и непредсказуемым. Интересно, что тенденция вытеснения за борт персон, способных своим авторитетом поддерживать некое равновесие, проявляется во всем мире.

Вспомните историю Стросс-Кана, далеко не ангела, но непререкаемого авторитета в сфере европейских финансов и предполагавшегося президента Франции. Ни для кого уже не секрет, что на нестойкого джентльмена была организована самая настоящая секс-охота с целью вывести его из большой игры. И что потом случилось с европейской валютой, до сих пор напоминающей известный символ Парижа — кораблик, который колеблется, но пока не тонет? А судьба итальянского харизматика Берлускони, который после всех атак на свою личную жизнь заранее отказывается от поста премьера Италии даже в случае победы его партии на грядущих выборах?

Нет, в них не стреляли. Просто в этой среде уже изменилась тактика со времен убийства Альдо Моро, подготовки многочисленных покушений на де Голля, снайперских выстрелов в Мартина Лютера Кинга. Но цель остается прежней — избавиться от персон, выступающих гарантами стабильности, предсказуемости, противовесами крайним проявлениям экстремизма. В мире теней еще продолжают стрелять. Хотя и там компромат все более в ходу.

В свое время, когда Москву и страну сотрясали криминальные войны, авторитеты открыто говорили компетентным лицам: верните в страну Вячеслава Иванькова-Япончика — иначе порядка не навести. Но нараставший хаос поглотил и Япончика, и — теперь — Деда Хасана. Говорят, в нашем теневом мире остался лишь один сравнимый по влиянию на криминальную братию авторитет — Захар Калашов-Шакро, который, однако, отдыхает в испанской тюрьме.

У сильных персонажей преемников просто не бывает — ни в политике, ни в теневом бизнесе. Поскольку нельзя никого назначить умным, сильным или волевым. А потому убийство людей-эпох приводит к вырождению и измельчанию. Костюмчик оказывается не в пору тем, кто хотел бы залезть на опустевший пьедестал/