Оппозиция с позицией

Станислав СМАГИН, публицист

10.12.2018

Восьмого декабря на 92-м году жизни скончалась правозащитница Людмила Алексеева, гражданка России и США. Людмила Михайловна прожила длинную, яркую и насыщенную жизнь — ​с этим, полагаю, никто спорить не будет, но каждый оценит данную яркость и насыщенность по-разному, даст ей свой моральный знак. В Москве правозащитнице собираются установить памятник, и городская Дума готова поддержать данную инициативу.

Алексеева с детства вдохновлялась декабристами как примером освободительного тираноборческого порыва, и такой выбор исторических кумиров был характерен для отечественных либералов советской поры: декабристы, Герцен, народовольцы и так вплоть до террористов-бомбометателей начала XX века. Правда, в том периоде у них был уже не только нигилистический, но и условно-созидательный идеал, вроде кадетской партии, но именно что условно — ​ведь кадеты вполне положительно относились к революционному террору.

Соответственно, советское, а затем и российское правозащитное движение, при некоторых адекватных и разумных требованиях, базирующихся на христианских и гуманистических ценностях, как правило было одержимо жаждой ниспровержения, демонтажа, подрыва. При этом данная жажда касалась исключительно собственного государства, плюс тех государств, которые по какой-то причине стали неугодны США.

Алексеева эту правозащитную если не слепоту, то косоглазие разделяла не в полной мере. В 2003 году, когда началась военная операция против Багдада, она вместе с председателем общества «Мемориал» Арсением Рогинским направила категорический протест послам основных стран-агрессоров, США и Великобритании. Помимо верности собственным декларируемым установкам, в этом жесте, вероятно, присутствовало и разумное осознание или предчувствие, что саддамовский режим лучше того огненно-кровавого месива, которое образуется на его месте и будет способствовать соблюдению прав человека в еще меньшей степени.

Однако геноцида русских в дудаевской Ичкерии Алексеева, по своему более позднему признанию, «не заметила» — ​не обладала, мол, информацией о нем. Лучше бы уж зоркость она проявила не в 2003-м, а в 1993-м (еще лучше, конечно, в обоих случаях).

Валерия Новодворская как-то сказала: «Я лично правами человека накушалась досыта. Некогда и мы, и ЦРУ, и США использовали эту идею как таран для уничтожения коммунистического режима и развала СССР. Эта идея отслужила свое и хватит врать про права человека и про правозащитников. А то как бы не срубить сук, на котором мы все сидим». Александр Скобов, видный деятель диссидентско-правозащитного лагеря, раз в несколько лет оглашает окрестности призывом «убивать колорадов» и не жалеть жён и матерей погибших русских солдат. Алексеева подобного бравирования собственными двойными стандартами и сочного монструозного их иллюстрирования обычно не допускала.

Принципы у покойной действительно имелись, и приверженность им была для неё приоритетнее методички, определяющей, кто друг, а кто враг, и заставляющей оценивать все события, явления и людей лишь через призму тотальной определённости. Алексеева могла взаимодействовать с левой и правой оппозицией в спорах с государственными институтами, и при этом солидаризироваться с РПЦ в негативной оценке топонимики раннебольшевистского периода. Могла противостоять государству, вплоть до арестов, и состоять в президентском Совете по развитию гражданского общества и правам человека и в день своего юбилея встречаться с главой государства.

В сентябре 2014-го появилась сенсационная новость, что Алексеева, уроженка Евпатории, одобрительно отозвалась о возвращении Крыма в родную гавань. Сама Людмила Михайловна эту информацию опровергла, хотя бравшее интервью издание говорило о наличии у него подтверждающей аудиозаписи. Как бы то ни было, уже в другом, более позднем, интервью правозащитница призналась, что, будь она помоложе, непременно съездила бы в пределы родной Тавриды вне зависимости от ее нынешней юрисдикции.

Нельзя не признать и заслуги Алексеевой как литератора и летописца. Её книга-хроника «История инакомыслия в СССР» является ценной базой сведений для любого исследователя, да и вообще — ​«для широкого круга читателей». Всего же Людмила Михайловна написала более 100 работ, посвящённых правам человека.

Для консерваторов же и патриотов Алексеева была оппонентом сильным, пассионарным и идейным, из тех, что порой вызывают уважение большее, чем формальные теплохладные члены собственного лагеря, хотя это и уважение довольно специфического толка. Она не во всем и не всегда слепо и безоговорочно поддерживала заокеанскую «Империю Добра», но американские сограждане Джон Маккейн и Джордж Буш-старший, чуть опередившие её в мартирологе‑2018, все равно были ей несомненно ближе, чем подавляющее большинство российских сограждан. Что ж, теперь данная близость — ​на постоянной основе. А мы отныне точно знаем ответ на ироничный вопрос, одно время популярный в блогах: «Почему молчит Людмила Алексеева?»


Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции