Огневой рубеж

Егор ХОЛМОГОРОВ

15.08.2018

В 1988 году академик Дмитрий Лихачев назвал пожар в Библиотеке Академии наук «культурным Чернобылем». Если применить тот же образ, то сознательное уничтожение пятнадцатилетним сатанистом Успенской церкви Кондопоги — ​наша духовная Хиросима.

Кондопожский храм был не только самым высоким шедевром северорусской деревянной архитектуры (42 метра, на пять метров выше Преображенской церкви в Кижах), но и изумительным образцом русского шатрового зодчества. Идея храма состояла в том, чтобы быть знаком Божиего присутствия среди окружающей природы, освящать мир, превращая холмы, леса, озера и реки в райский сад. Успенская церковь идеально исполняла эту миссию.

У произошедшей катастрофы есть, к сожалению, несколько измерений, и было бы наивно ограничиться рассказом о том, что «поджигатель психически болен». Конечно, рисовать сатанинские знаки здоровый человек не станет, будь он хоть тысячу раз противник Церкви, всему есть пределы. Однако недостаточно и просто сказать, что «произошла порча культурных ценностей». Мол, велика Россия, ценностей-то у нас много, да вот портятся некоторые. Этот циничный подход откровенно преступен.

Сгоревший храм — ​как атомный взрыв: потребуется много времени для возвращения к норме. Во-первых, годами часть нашей «общественности» находилась в состоянии непрерывного беснования. То люди, назначившие себя «умом, честью и совестью эпохи», считали героинями кощунниц, пляшущих в церкви, то сражались за права ловцов покемонов, то спиливание крестов принимали за акт свободомыслия. Итог неутешителен: одно популярное новостное интернет-издание не так давно опубликовало огромное, подробное антицерковное псевдорасследование, чудовищным картинкам в котором позавидовал бы журнал «Безбожник». Текст представляет собой такую смесь дремучего невежества и фанатической идеологической накачки, что тинейджеру-недоучке, обвешанному пентаграммами, она будет в самый раз. Ребенок с лабильной психикой, начитавшись о «чудовищных попах», и впрямь легко запишется в любую ересь.

В то время как поколение «отцов», которое тайком крестили бабушки в церкви, истово ставит свечки, сооружает у дорог поклонные кресты, поколение «детей» интересуется тем, «как вызвать сатану» — ​и слишком часто, увы, узнает. А оракулы постарше рассказывают, что «это все реакция на чрезмерное навязывание Церкви и духовных скреп», а потому, мол, поменьше религиозного воспитания в школе, побольше трансгендера. Пока что мы проигрываем борьбу за своих детей (начинали ли мы ее?) и скоро сами понесем в храмы внуков. Может быть, удастся крестить. Тайком. Спрятавшись от ловцов покемонов.

Во-вторых, не велики пока успехи в борьбе за культуру. Только гибель уникального наследия вызывает простые вопросы: а что с противопожарной безопасностью? Почему памятник, который числится в списке особо охраняемых объектов, даже не был пропитан огнеупорным составом? Почему сторож не умел обращаться с огнетушителем? Почему кто угодно мог не просто зайти в церковь, но и довольно долго поливать ее бензином?

Первый ответ лежит на поверхности — ​расцерковленный во времена воинствующего безбожия храм пустовал, в нем не было десятков внимательных глаз прихожан. Второй ответ сложнее и страшнее. В сущности, между Успенской церковью и жителями Кондопоги не сложилось никакой живой связи — ​лишь сооружение из дерева на отшибе, достопримечательность для туристов. Она нарисована, конечно, на гербе, но она не была ни своей святыней, ни своей гордостью.

Пока люди будут пребывать в нынешней степени отчужденности от нашего общего культурного наследия, храмы и памятники будут гореть, разрушаться, сноситься и перестраиваться наглыми дельцами ради копеечной выгоды. Нам в каждой школе — ​не для галочки — ​нужны уроки краеведения, проводимые неравнодушными учителями, чтобы каждый ощущал, как свою жизнь, ту часть истории страны, с которой ежедневно соприкасается, чтобы сокровища малой родины действительно стали для человека собственными.

Обязательно нужна и отдельная программа по охране памятников русского зодчества. Деревянные церкви и дома Руси — ​важнейшая часть национальной идентичности. В них, как справедливо отмечают современные исследователи, выразилась самая суть русской культуры, было отсечено все лишнее, второстепенное и наносное. Но именно эти шедевры находятся в особом положении — ​могут сгореть, сгнить, быть съедены короедом — ​и нуждаются в постоянном реставрационном контроле. Поэтому необходим особый реестр памятников деревянного зодчества и разработанные правила их охраны, средства их защиты — ​от дурака, и от дельца, и от сатаниста.

Церковь в Кондопоге необходимо восстановить. Благо в данном случае, в отличие от сотен других погибших деревянных храмов Русского Севера, остались все промеры и цифры. Не слишком понятна позиция части «ревнителей наследия», которые требуют ничего не строить, поскольку это, мол, будет «новоделом». Никаких иных вариантов почему-то не просматривается. Но сущность реставраторского дела, если по уму, состоит в сохранении того, что убило безжалостное время. И без элементов «новодела» не обойтись. Давайте тогда откажемся от афинского Парфенона, собранного из фрагментов? Фанатизм во имя «аутентичности» есть форма варварского культурного нигилизма. Скорейшее и качественное возрождение Успенской церкви в Кондопоге показало бы, что мы в состоянии помнить и не хуже наших предков умеем творить.

История Японии не прервалась после Хиросимы. Страна собралась, восстановилась, многое переосмыслила. И если мы сейчас сделаем вид, что пылающий шедевр русского зодчества — ​мало значимая проблема, о которой можно посудачить пару дней и забыть, свалив все на пятнадцатилетнего сатаниста, пожаров будет больше и больше. Огонь распространяется быстро.


Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции