Картина лаком
18.08.2016
Во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства проходит выставка «Мстёра — жемчужина России», приуроченная к 85-летию Мстёрской фабрики лаковой миниатюры.
Большинство посетителей, разглядывающих шкатулки в Музее на Делегатской, — а на выставке больше двухсот работ — в Мстёре не были ни разу. И зря. Село во Владимирской области хоть и не претендует на звание туристической Мекки (там даже нет гостиницы), может очаровать любого: колоритные окрестности реки Мстёрки, старинные деревянные домики, собаки, не упускающие возможности полаять, и лениво катящие на велосипедах жители — расстояния тут совсем не автомобильные. Но главная достопримечательность — белокаменный монастырь, выстроенный в XVII веке.
Благодаря обители и прославилась Мстёра. Сначала как иконописный центр: в XIX столетии здесь — наряду с Палехом и Холуем — создавали основную часть образов в России. Исходя из потребностей монастыря, возникли и другие промыслы — ювелирный и вышивальный, существующие до сих пор. Правда, последний на ладан дышит. Некогда крупнейшая в поселке строчевышивальная фабрика разорилась, мастериц осталось — раз, два и обчелся. Еще чуть-чуть, и родившаяся в этих краях «русская гладь» канет в Лету. Или в Мстёрку…
Когда-то такая же участь постигла иконопись, после революции ставшую невостребованной. Богомазы подались кто куда. А потом организовали артель древнерусской народной живописи, куда включили и растерянных коллег из Холуя — наверное, в качестве благодарности, ведь, по одной из версий, искусство создания икон мстеряне заимствовали у соседей. Участники артели принялись расписывать нехитрую деревянную утварь да выпускать настенные «коврики» — китчевые картинки-репродукции полотен Шишкина и прочей классики.
Так и жили мастера, не зная печали, пока не наткнулись в Москве на изделия давних соперников из Палеха. Те осваивали новые художественные горизонты, занявшись лаковой миниатюрой. «Скользкую» живопись подсмотрели в подмосковном селе Федоскино, но переиначили ее на свой лад. Например, вместо масляных красок палешане использовали яичную темперу и твореное золото — как на иконах. Да и все приемы письма взяли у религиозного искусства — проще говоря, перенесли священные изображения на другую поверхность.
Изобретение соседей не только потрясло мстерян, но и перевернуло их картину мира. Отныне во Мстёре решили обратиться к миниатюре, тоже ведь не лыком шиты. Подтянулись и холуяне, им не меньше надоело расписывать коврики и зарывать талант в землю. Так возникли три лаковых центра, чьи мастера черпали вдохновение в иконописи.
Впрочем, у каждого выработался собственный язык. Палешане продолжили следовать условности в изображении людей, принятой в религиозном искусстве. Персонажи у них будто парят в воздухе. В качестве фона используется черный — это естественная среда обитания сказочных героев, троек, колхозников и прочих. Мстёра сделала упор на живописи — здесь передаются все цветовые нюансы, филигранно прорисовывается пейзаж. Люди у мстерян крепко стоят на земле, да и сам мир более реалистичен. Зато шкатулки населены таким количеством действующих лиц, что всех и не разглядишь. А вот холуяне остановились где-то посередине — и в трактовке фигуры, и в передаче цвета. «Палех — это графика, Мстёра — живопись, а Холуй — гениальный компромисс между ними», — говорят сами художники.
Историю одного из лаковых промыслов и попытались продемонстрировать в ВМДПНИ. «Летопись» показана с самого начала: от деревянной утвари, которую расписывали оставшиеся не у дел богомазы, — портсигары, чайницы, пудреницы, ножи для бумаги… И, конечно, наиболее ранние опыты в миниатюре. Среди пионеров представлен Евгений Юрин — создатель орнаментально-декоративной ветви мстёрского промысла. Есть даже выражение: «Юринская роза». Кстати, мастер трудился не только над шкатулками, на выставке можно полюбоваться креслами из папье-маше. Другой первопроходец — Николай Клыков. В его работах уже хорошо виден «конек» Мстёры — живописный пейзаж и фигуры, словно сошедшие с иконы. Клыкова при жизни сравнивали с Яном Брейгелем Бархатным, или Цветочным. Художник насупливался и бурчал: «Какой еще Брейгель? У нас один учитель — Андрей Рублев!»
Наследниками древнерусских традиций считают себя и современные авторы. Даром, что промысел возвращается к корням — мстеряне все чаще пишут иконы.