Он Русский. Это многое объясняет

Тамара ЦЕРЕТЕЛИ, Санкт-Петербург

10.04.2015

120 лет назад в Петербурге был основан Русский музей — ныне крупнейшее собрание отечественного искусства.

Указ «Об учреждении особого установления под названием «Русского Музея Императора Александра III» подписан Николаем II 13 (по новому стилю 25-го) апреля 1895 года — спустя полгода после смерти венценосного родителя и в память о нем. Имя почившего царя было дано не случайно — тот не просто слыл ценителем национального искусства, но и мечтал основать соответствующий музей. «Москва имеет, положим, частную, но прекрасную галерею Третьякова, которую, я слышал, он завещал городу. А у нас ничего нет», — сетовал, по воспоминаниям художника Алексея Боголюбова, император. Надо сказать, позиция монарха в этом вопросе полностью соответствовала пожеланиям просвещенного общества — его представители уже давно носились с идеей создания подобной пинакотеки, самозабвенно коллекционировали все русское и даже всерьез увлекались древностями, в том числе православными. В общем, редко когда власть и интеллигенция были столь единодушны.

Разместить долгожданную Мекку искусств решили в Михайловском дворце — «триумфе новейшей архитектуры», как отзывались о нем современники. Название он получил в честь первого владельца — великого князя Михаила Павловича, младшего сына Павла I. Тот велел каждый год откладывать деньги на постройку резиденции для любимого чада. В результате в Петербурге появился очередной шедевр Карла Росси. 

Кстати, двадцать лет назад в ведение Русского музея передали другое здание, связанное с Павлом I, — Инженерный (или Михайловский) замок. Тот самый, «с привидениями», где был убит нелюбимый сын Екатерины Великой. Сейчас в Инженерном замке помимо постоянной экспозиции работает выставка «Великий князь Павел Петрович» — о детских и юношеских годах русского Гамлета. А в здании Западной кордегардии Михайловского замка разместился Мультимедиа центр — вход в виртуальный мир Русского музея. Кстати, одна из гордостей музея последних лет — виртуальные филиалы. Всего их 165, причем два находятся в Антарктиде... Сотрудники Мультимедиа центра уверяют — переговоры шли и с Роскосмосом, астронавты ведь тоже тянутся к прекрасному. Так что, вполне возможно, у Русского музея космическое будущее.

В дружную русско-музейную семью влился и Мраморный дворец — подарок Екатерины II графу Григорию Орлову. Правда, фаворит императрицы так и не дождался окончания строительства. В итоге детище архитектора Ринальди досталось внуку царицы — Константину Павловичу. Так и переходил он от одного великого князя к другому, пока в советское время не был передан Российской академии истории материальной культуры. Затем наступил черед ленинградского филиала Центрального музея В.И. Ленина, а в 1990-е дворец наконец отошел Русскому музею. Тогда же перед ним поставили памятник Александру III, изначально находившийся возле Николаевского (ныне Московского) вокзала. Сразу же после открытия в 1909 году конная статуя работы Паоло Трубецкого стала излюбленным объектом зубоскалов: «На площади комод, на комоде — бегемот, на бегемоте — обормот...» При Советской власти на пьедестале высекли четверостишие Демьяна Бедного, которое заканчивалось строками: «Торчу здесь пугалом чугунным для страны, навеки сбросившей ярмо самодержавья». 

Русскому музею принадлежит и Строгановский дворец, входящий в музейный комплекс со времен перестройки. Реставрацию шедевра Растрелли завершат в этом году. Включили в большую семью и Летний сад, так что Русский музей можно считать городом в городе, а то и государством в государстве. Присовокупите ко всему перечисленному Михайловский сад и, конечно, корпус Бенуа, построенный в начале прошлого века, и вы поймете, почему сотрудники шутят: «У нас теперь почти Ватикан». Если бы знал Николай II, до каких размеров разрастется его детище...

Гостями художественного гиганта становятся свыше миллиона человек в год, и это не считая Летнего сада, куда приходит чуть поменьше граждан. В туристический сезон или в первые дни крупных выставок вереницы ценителей прекрасного напоминают очереди времен острого продовольственного дефицита. Последний раз такое наблюдалось месяц назад, когда в корпусе Бенуа открылась выставка «Серов не портретист», переворачивающая канонические представления о Валентине Александровиче. В нашем сознании Русский музей в первую очередь ассоциируется с живописью XIX века: хрестоматийными «Последним днем Помпеи» Брюллова, «Девятым валом» Айвазовского, репинскими «Бурлаками на Волге», васнецовским «Витязем на распутье»... Впрочем, в фондах музея — крупнейшая коллекция русского авангарда. Ее основу составляют пятьсот произведений, отобранных для музея Государственного института художественной культуры самими авангардистами — Малевичем, Татлиным, Мансуровым... После закрытия ГИНХУКа коллекция перешла нашему юбиляру.

Русскому же музею принадлежит богатейшее собрание древнерусской деревянной скульптуры, доставшееся ему от Императорской академии художеств. Среди бесценных экспонатов — единственный сохранившийся русский амвон из новгородского Софийского собора. Сегодня ведется его реставрация. Чудо деревянной пластики представят публике в 2016 году. История Русского музея продолжается.