Все начиналось на бульваре

Виктория ПЕШКОВА

21.09.2019

В нынешнем сезоне Государственному музею истории российской литературы имени В. И. Даля предстоит обживать пространства нового здания на Зубовском бульваре, где будут развернуты экспозиции, посвященные литературе ХХ столетия. Пока в бывшем доходном доме Любощинских-Вернадских работает одна выставка — ​«Зубовский, 15. Жизнь и судьба московского дома». А недавно завершившаяся — ​«Литература ХХ века. Шедевры коллекции ГМИРЛИ имени В. И. Даля» — ​предваряет обширную программу мероприятий, приуроченных к столетнему юбилею, который музей будет отмечать в 2021 году.

Действие фильма Льва Кулиджанова «Дом, в котором я живу» разворачивается в некой безымянной новостройке на окраине Москвы. Сделать героем своей картины здание, которое в действительности стало для него источником вдохновения, режиссер не мог: происхождение у постройки на Зубовском бульваре оказалось абсолютно неподходящее — ​доходный дом для привилегированной публики, возведенный по заказу тамбовского помещика М. М. Любощинского. Семейное предание гласит, что Марк Маркович, отец восьмерых детей, был крайне напуган баррикадами 1905 года и решил: в случае повторения уличных боев массивное здание отгородит от бульвара уютный особнячок, который он занимал с многочисленным семейством. Откуда мирному обывателю знать, что от грядущих катаклизмов защититься не получится.

К тому моменту, как в бывшем барском особняке, превратившемся в настоящий человечий муравейник, поселился Лев Кулиджанов, — ​его жена Наталья Фокина приходилась бывшему владельцу внучкой, — ​роскошные квартиры доходного дома уже переделали в коммуналки. Многие жильцы стали прототипами героев фильма, а сам дом «сыграл» в нем эпизодическую роль: на пленке осталась арка ведущих во двор ворот. Сотрудникам музея удалось разыскать Наталью Анатольевну и записать ее воспоминания. Видеофильм стал одним из узлов экспозиции, посвященной истории дома и его обитателей.

Коммуналки просуществовали здесь до конца 80-х. После их расселения состояние элитной некогда недвижимости оказалось плачевным, и желания вернуть ей былое великолепие ни у кого не возникло. В 2014 году аварийное помещение было отведено Государственному литературному музею (с 2017-го — ​Государственный музей истории российской литературы имени В. И. Даля). «Когда нам передали именно это здание, — ​рассказывает заведующая отделом «Музей истории литературы ХХ века» Лариса Алексеева, — ​мы были уверены, что это случайность. На самом деле это была предначертанность: оказалось, что в фондах хранится… семейный альбом Любощинских, хотя фотографий, связанных со сферой интересов музея, там нет. Когда ремонт подходил к концу, нам стало казаться, что здание это напоминает океанский лайнер с палубами-этажами, на каждой из которых может кипеть жизнь. Или библиотечный шкаф: когда музей представляет собой архитектурную целостность, ну, скажем, особняк, посетитель словно читает одну большую книгу, а тут можно устроить много «полок», разместив на них самые разные «тома». Мемориальные дома выдающихся деятелей, по сути, статичны, поскольку обязаны хранить атмосферу места. А здесь на Зубовском возникло динамичное пространство, созвучное ХХ веку, которому и будет посвящена экспозиция. Тем более что это место связано с литературной и — ​шире — ​интеллектуальной средой начала прошлого столетия».

В культурный контекст эпохи дом Любощинских-Вернадских действительно встроен самым основательным образом. Начнем с того, что будущий владелец заказал проект известному художнику и архитектору Г. Ф. Ярцеву. Между прочим, его живопись есть в фондах музея, поскольку Григорий Федорович входил в круг знакомых Чехова и Горького. Дружил он и со своим именитым коллегой Шехтелем. По бытовавшей среди первых жильцов легенде, Федор Осипович принимал участие в проектировании дома, поскольку здесь поселился его сын Лев Жегин. Как известно, Лев Федорович одно время дружил с Маяковским и принимал участие в оформлении его первой книжки. Впоследствии их пути разошлись, но когда в 1940 году Гослитмузей (так тогда именовался ГМИРЛИ) устраивал выставку, приуроченную к десятой годовщине гибели поэта, Жегин сделал для нее серию живописных воспоминаний об их юности. После выставки работы, создававшиеся, кстати, в этом же здании, — ​в мансардном этаже в 20-е годы были устроены мастерские художников, — ​остались в музее.

Одними из первых в 1912 году в доме на Зубовском поселились выдающийся философ и богослов Сергей Николаевич Булгаков (здесь им будет создана самая значительная работа — ​«Свет невечерний. Созерцания и умозрения») и известный общественный и политический деятель Дмитрий Иванович Шаховской, внук декабриста Федора Шаховского и внучатый племянник Чаадаева. Тут же обосновался и известный коллекционер Николай Дмитриевич Бартрам, снимавший сразу две квартиры — ​во второй размещалось его огромное собрание игрушек, ставшее впоследствии основой знаменитого музея, ныне увы, располагающегося не в столице, а в Сергиевом Посаде.

С 1915 года и до самой смерти в этом доме жил историк Николай Альбертович Кун. Здесь он работал над рукописью самой знаменитой своей работы «Что рассказывали греки и римляне о своих богах и героях» — ​тех самых «Легенд и мифов Древней Греции», которые в советское время были известны каждому школьнику. В 1916-м тут жил врач, писатель и литературовед Викентий Викентьевич Вересаев. Примерно с того же времени одну из квартир снимал философ и логик Борис Александрович Фохт, на чьих публичных лекциях, как утверждали современники, бывала «вся Москва». К нему в гости на Зубовский захаживали Валерий Брюсов, Андрей Белый, Александр Скрябин. А художник, реставратор и историк искусства Игорь Грабарь навещал в этом доме своего старшего брата Владимира, авторитетного юриста, специалиста по международному праву.

После революции жильцов «из бывших» стали уплотнять, вселяя к ним рабочих фабрики Гознак. Соседство постепенно стало принимать катастрофический оборот, и не трудно представить, что случилось бы с этим «рассадником старой культуры», если бы не заступничество академика Вернадского, женатого на свояченице Любощинского. Владимир Иванович добился передачи здания в ведение Комиссии по улучшению быта ученых — ​если уж уплотняться, так себе подобными. Есть основания предполагать, что в этом доме бывала Анна Ахматова. Здесь жила со своим мужем, тоже известным художником, Ольга Делла-Вос-Кардовская, в свое время писавшая портреты Ахматовой и Гумилева. А по соседству обитало семейство профессора математики Константина Алексеевича Андреева, на дочери которого после развода с Ахматовой женился Владимир Шилейко. Так что можно считать дом на Зубовском, 15, идеальным местом для литературного музея.

Когда ремонт закончился, к музейщикам зачастили бывшие жильцы и их потомки. Многие приносили вещи, некогда бытовавшие в этих стенах, и выставка, посвященная истории дома, возникла словно бы сама собой. Пока на ней представлено только двенадцать квартир, но сотрудники музея рассчитывают, что экспозиция, расширенная и дополненная, станет постоянной. Уже сейчас эти несколько залов буквально пронизаны атмосферой, суть которой с предельной ясностью сформулировала некогда Марина Цветаева: «Не презирайте «внешнего»! Цвет ваших глаз так же важен, как их выражение; обивка дивана — ​не менее слов, на нем сказанных. Записывайте точнее! Нет ничего не важного! Говорите о своей комнате: высока она, или низка, и сколько в ней окон, и какие на них занавески, и есть ли ковер, и какие на нем цветы?.. Цвет ваших глаз и вашего абажура, разрезательный нож и узор на обоях, драгоценный камень на любимом кольце, — ​все это будет телом вашей оставленной в огромном мире бедной, бедной души».

На каждой «палубе» этого «корабля» действительно уже царит своя, особая атмосфера. И его структура, по мнению директора ГМИРЛИ Дмитрия Бака, как раз отвечает замыслу, который предстоит реализовать: «Наше новое здание на Зубовском бульваре изначально было построено как многоквартирный доходный дом. Здесь жил не какой-нибудь отдельно взятый писатель, а многие российские интеллектуалы: литераторы, политики, ученые, художники. Мы хотим воссоздать в этом здании историю русской литературы XX века: странную, противоречивую, лоскутную. Эта задача, конечно, ближе к «литературности», нежели к «мемориальности». Или можно сказать так: эта «мемориальность» не персональная, а коллективная. Мы воссоздаем образ жизни интеллектуалов в предреволюционное время (дом построен в 1912 году) и в советский период».

Интересно, что будут выставлять в музее, посвященном литературе ХХI века? Клавиатуры компьютеров? Смартфоны? Правда, останется слово звучащее. Есть у сотрудников ГМИРЛИ мечта открыть и такой музей, чтобы возродить традицию, заданную еще в 1918 году его предшественником — ​Институтом живого слова, созданным в Петрограде усилиями выдающегося русского лингвиста Сергея Игнатьевича Бернштейна. При институте была лаборатория, где он записывал писателей-современников. Он сберег для потомков голоса Маяковского, Есенина, Ходасевича, Мандельштама. Всего в его коллекции было более 700 валиков. Когда институт ликвидировали, уникальное собрание могло погибнуть. В 30-е годы его спас Виктор Дмитриевич Дувакин, тогда сотрудник ГЛМ и страстный поклонник Маяковского, разыскивавший запись голоса поэта. С тех пор оно хранится в фондах ГМИРЛИ и ждет своего часа.

«Новое пространство, — ​убежден Дмитрий Бак, — ​дает музею новые возможности для решения задачи, которую никто другой решить не может. Наша миссия — ​музейными средствами воссоздать и показать посетителям историю российской словесности на протяжении нескольких столетий. Это только нам под силу — ​ведь в нашей коллекции есть предметы, относящиеся и к XVI веку, и к XXI. И просветительская деятельность ГМИРЛИ теснейшим образом связана с исследовательской. В музее работают более двух десятков людей с учеными степенями — ​они пишут книги, читают доклады на конференциях. Решение просветительских задач может базироваться только на четком понимании научных результатов, иначе дело обращается в профанацию».



Фото на анонсе: Сергей Ведяшкин/mskagency.ru