Сабина Хааг: «В музее человек должен чувствовать себя счастливым»

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж — ​Вена

12.03.2019

11 марта в венском Музее истории искусств открылась ретроспектива знаменитого абстракциониста Марка Ротко (1903–1970). Здесь представлено более сорока работ уроженца Российской империи Маркуса Яковлевича Ротковича, одного из самых дорогих художников минувшего столетия.

Экспозиции предшествовала эпохальная выставка Питера Брейгеля Старшего, побившая рекорды посещаемости. Накануне очередного вернисажа корреспондент «Культуры» пообщался с директором Музея Сабиной Хааг.


культура: Как Вы объясняете грандиозный успех выставки Питера Брейгеля Старшего?
Хааг: Действительно, «такое событие случается раз в жизни» (именно так звучал слоган экспозиции. — «Культура»). Нигде в мире нет такого количества работ Брейгеля, как в Вене: двенадцать картин хранятся в Музее истории искусств и еще шесть рисунков — ​в Музее Альбертина. Поскольку наши полотна не могут путешествовать, масштабная ретроспектива может быть организована только в Вене. (Вторая по размерам коллекция художника, включающая три картины, находится в Брюсселе). Так что хайп поднялся нешуточный. Об экспозиции заговорили, ее обсуждали, каждый хотел непременно побывать у нас. Удачная концепция совпала с грамотным маркетингом. Сейчас мы используем ту же стратегию при подготовке выставки, посвященной диалогу Караваджо и Бернини. Вернисаж намечен на октябрь.

культура: Венский Музей истории искусств — ​один из лучших в мире. Чем Вы больше всего гордитесь в своем собрании?
Хааг: Наш Музей энциклопедический, он насчитывает шесть с половиной веков имперского коллекционирования. У нас не только картины, но и музыкальные инструменты, драгоценности, кунсткамера, одна из лучших коллекций оружия и доспехов и т. д. В каждом разделе есть настоящие шедевры: помимо Брейгеля, замечательно представлен Альбрехт Дюрер, в частности, его знаменитый портрет императора Максимилиана I. Мы гордимся и своей венецианской живописью XVI века — ​Тицианом, Тинторетто, Веронезе. У нас хранится, быть может, самая важная работа Вермеера — ​«Искусство живописи», есть также великолепные Веласкесы и роскошный Караваджо.

культура: Число посетителей Лувра в прошлом году превысило десять миллионов. Стремитесь ли Вы привлечь в Музей как можно больше людей? Или, напротив, чтобы не навредить шедеврам, туристический поток лучше сдерживать?
Хааг: Число посетителей свидетельствует об успехе. Поэтому каждый музей хочет привлечь как можно больше народа. Нам, конечно, никогда не удастся достичь рубежа в десять миллионов человек, хотя бы потому, что в Вене меньше туристов, чем в Париже или в Лондоне. Нас ограничивает инфраструктура старого исторического здания — ​оборудование, безопасность, поддержание температуры и т. д. На выставке Брейгеля побывало более 400 000 гостей. Мы могли бы увеличить эту цифру, но не рискнули. Надо было гарантировать безопасность. Так или иначе, 2018-й стал самым успешным годом в истории Музея — ​к нам пришло больше 1,7 миллиона человек.

культура: Ваш Музей финансируется главным образом государством? Какой вклад вносят меценаты и спонсоры?
Хааг: Мы музей федеральный, нас частично финансирует государство, которое ежегодно выделяет определенные средства. Это хорошо, потому что мы можем планировать свою деятельность. Однако на протяжении последних двадцати лет эта сумма не меняется, и она меньше, чем должна быть. Государство обеспечивает 55 процентов музейного бюджета, но этого не хватает даже на оплату сотрудников. Поэтому мы рассчитываем на корпоративных и частных спонсоров. Они очень выручают. За последние десять лет их помощь многократно увеличилась.

культура: Располагает ли Музей достаточными средствами для новых приобретений?
Хааг: В отличие от других у нас нет для этого специального бюджета. Наши возможности очень ограничены. Мне даже неловко называть сумму. Сами мы не в состоянии приобрести важные произведения искусства, а если покупаем, то обращаемся за спонсорской помощью к различным ассоциациям друзей Музея. И это не «быстрые» деньги. Поэтому мы не можем участвовать в аукционах, где надо вести борьбу с другими претендентами и сразу выкладывать миллионы. Я с горечью говорю об этом, потому что мы фактически не в состоянии увеличивать нашу коллекцию так, как должно.

культура: Где Вы ищете новые произведения для пополнения фондов?
Хааг: Главным образом в частных собраниях. Иногда работаем с аукционными домами, но не на торгах, а до их проведения. Порой они сами что-то предлагают, и если мы говорим «да», то стараемся придумать план приобретения того или иного произведения. Не часто, но время от времени нам дарят работы, а что-то мы наследуем по завещаниям.

культура: До середины января 2019 года в Петербурге проходила выставка Эрмитажа и вашего музея «Имперские столицы: Санкт-Петербург — ​Вена. Шедевры музейных коллекций». На открытии Вы отметили, что два собрания очень близки. Готовите новые совместные проекты?
Хааг: Эту выставку летом прошлого года вначале показали в Вене, а потом — ​в Петербурге. (На обоих вернисажах побывал Владимир Путин. — «Культура»). Позже сотрудничество продолжилось. Мы предоставляем работы для экспозиций в Эрмитаже, а он — ​для наших. Надеемся, что Эрмитаж одолжит нам своего Караваджо на октябрьскую выставку. Сейчас мы обсуждаем другие проекты, но говорить о них пока преждевременно. Мы хотим поддерживать связи с вашими музеями — ​Музеем изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, Третьяковской галереей, Музеями Кремля. Для нас они очень важны. Надеемся и в дальнейшем участвовать в их экспозициях.

культура: Когда ведущие музеи мира показывают в своих залах «актуальных» художников-модернистов, некоторые любители живописи протестуют. Они недовольны, когда современные работы «смешивают» с произведениями старых мастеров. Не лучше ли проводить выставки раздельно? В конце концов, для новейших течений есть масса площадок.
Хааг: Хотя мы не собираем современную живопись и контемпорари-арт, в 2012 году создали программу их выставок. Показали произведения Яна Фабра, Люсьена Фрейда, Джозефа Корнелла и других. Настала очередь Марка Ротко. Мы не вешаем их бок о бок со старыми мастерами, а демонстрируем в разных залах. Хотя в прошлом году устроили очень интересную экспозицию «Форма времени»: картины из нашей коллекции и работы современных художников экспонировались вместе. Ее хорошо приняли, но я точно знаю, что ничего подобного и быть не могло еще лет десять назад. Тогда бы публика протестовала. Но если все делать осторожно, то постепенно все привыкнут. Тем не менее мы предпочитаем показывать современных мастеров отдельно.

культура: Представлены ли русские художники в Вашем собрании? Почему наше искусство, за исключением икон и авангарда, до сих пор плохо известно на Западе?
Хааг: Действительно, у нас есть много икон, но нет русских картин. Ваше искусство недостаточно известно потому, что оно мало выставлялось в Европе. Кроме того, очень долгое время было крайне трудно ездить в вашу страну. Сейчас положение изменилось. Думаю, что теперь русская живопись завоюет популярность.

культура: Недавно на выставке Архипа Куинджи в Третьяковской галерее украли картину. К счастью, преступника сразу арестовали, а работу вернули в экспозицию. Как ваш музей защищает свои сокровища от грабителей и вандалов?
Хааг: Я всегда говорю, что лучшая охрана в музее та, которой не видно. Ничто не должно отвлекать посетителя от искусства. Систему безопасности приходится постоянно совершенствовать. Мы не рассказываем о ней посетителям или СМИ. Есть несколько уровней защиты, которые задействованы. Это всегда сочетание технических средств и людских ресурсов. Мы, разумеется, делимся информацией с коллегами из других музеев. В 2003 году у нас ночью похитили «Сальеру» Бенвенуто Челлини (золотая статуэтка — ​солонка середины XVI века оценивалась в 50–60 млн долларов. — «Культура»). Это была первая большая кража в австрийских музеях. Работа вернулась к нам через два с половиной года. После того происшествия мы усилили охрану. Сегодня мы делаем максимум, чтобы ничего подобного не повторилось.

культура: Почему для нас столько важно искусство? Делает ли оно нас счастливыми? Становимся ли мы лучше, общаясь с ним?
Хааг: В идеале искусство может все то, о чем вы говорите. Оно отражает человеческое бытие, связано с ключевыми вопросами и, несомненно, играет общественную роль. К примеру, Брейгель был гуманистом, касался многих важнейших проблем — ​среди прочих, религиозных войн, инквизиции.

Роль музеев исключительна, здесь люди задаются извечными вопросами. Здесь человек должен чувствовать себя счастливым.

культура: Вам это удается?
Хааг: Конечно. Прежде всего потому, что тружусь в самом замечательном Музее. Постоянно соприкасаюсь с шедеврами. Работаю с потрясающей командой. Мы устраиваем громкие выставки. Наконец, меня радует тот факт, что гостям нравится в наших стенах.

культура: Могли бы назвать трех любимых художников?
Хааг: Рубенс, воспевавший человека и красоту природы. Затем Тициан, этот живописный гений, который творил до глубокой старости. Если говорить о недавнем времени, то назову опять-таки Марка Ротко — ​одну из важнейших фигур в мировом искусстве. В его творчестве сильно духовное начало.