Денис БОЧАРОВ

23.10.2014

Джон Леннон на протяжении всей жизни адресовал самому себе этот вопрос. Выпущенный в октябре (аккурат ко дню рождения музыканта) екатеринбургским издательством «Гонзо» двухтомник интервью главного битла наглядно демонстрирует: ни тем, ни другим он не являлся. Леннон был просто личностью — хотя, конечно же, незаурядной.

Почему вообще возникла идея переиздать (а на русском языке — так и вовсе выпустить впервые) интервью Джона? Уж, наверное, не в связи с календарной датой: в этом году ленноновских юбилеев нет. И не потому, что у артиста трагическая — пусть, по рок-н-ролльным меркам, и красивая — судьба: увы, Джон не единственный из «Битлз», кто уже не первое десятилетие «джемует в раю с остальными рок-музыкантами» (по добродушно-ироничному высказыванию гитариста The Rolling Stones Кита Ричардса). И даже не вследствие того, что Леннон был словоохотлив и от журналистов не прятался: за свою жизнь Пол, Ринго и покойный Джордж тоже дали массу развернутых комментариев для прессы. 

Дело, скорее всего, в том, что это просто интересное чтиво. Мысли Леннона не тривиальны, наблюдения остроумны, а высказывания, как правило, злободневны. Из ливерпульской четверки Джон Леннон был наиболее эрудированным, начитанным, а попросту говоря, самым умным. 

Вышедшие на днях книги содержат два наиболее развернутых и откровенных интервью, когда-либо взятых у Джона: в журналах Rolling Stone (1970) и Playboy (1980). Любому битломану, да и вообще человеку, более-менее интересующемуся поп-культурой, будет любопытно проследить, насколько эволюционировала (а может, напротив — деградировала, в зависимости от восприятия Леннона в целом) за постбитловое десятилетие личность, однажды «заварившая всю эту кашу».

В 70-м Джон, сбросив, наконец, окаянные оковы «одного из The Beatles», неистов и благодушен, сварлив и нежен одновременно. Ругая битлов на чем свет стоит, Леннон тем не менее бесконечно горд за оставленное группой наследие; расхваливая на все лады свою музу (Йоко Оно, разумеется), Джон еще не расстался с образом крутого парня, эдакого мачо рок-н-ролла. Но ни на минуту не возникает ощущения, будто битл № 1 пытается выдать желаемое за действительное. Леннон вообще был подарком для любого интервьюера. Он не увиливал от вопросов и не пожимал плечами в духе: «Знаете, эту тему я бы предпочел не обсуждать». Напротив — кажется, для Джона не было запретных тем. Он предельно искренне и подробно отвечал на любые вопросы, чего бы они ни касались, — от музыки и взаимоотношений с окружающими до собственного опыта экспериментов с наркотиками и политической обстановки в мире. 

В этом смысле разговор с корреспондентом журнала Playboy вообще бесценен. По двум причинам. Во-первых, это, возможно, самое интересное и многослойное интервью, когда-либо данное знаменитым рок-музыкантом — по сути, исповедь человека, которому есть, что рассказать. Во-вторых, многочасовая беседа стала предсмертным посланием основателя главного поп-феномена ХХ века. Зная, что произошло через несколько недель после публикации интервью, невозможно читать без горечи: «Жизнь — долгая штука, я полагаю», «Впереди у меня еще сорок или пятьдесят лет жизни, а может, и больше — ну, сколько есть. И кто знает, черт побери, что еще будет?», «В сорок жизнь только начинается. Поверьте, это так. Я прекрасно себя ощущаю. Я просто воодушевлен. Мне как будто двадцать один, причем еще только стукнет. А что дальше?»...

Увы, Джон, дальше — ничего. 8 декабря 1980 года Леннон был убит. Параноиком, который уже более тридцати лет сидит в тюрьме, отбывая пожизненное, и каждые два года пишет прошения о помиловании. Но Марка Дэвида Чепмена (не в последнюю очередь, для его же блага) на свободу не выпускают.