Денис БОЧАРОВ

23.02.2016

Достаточно просто сказать «маэстро» — и всем сразу понятно, о ком идет речь. В январе Раймонд Паулс отметил 80-летие, а в преддверии юбилейного концерта, который состоится 26 февраля в столичном «Крокус Сити Холле», ответил на вопросы «Культуры». 

культура: Круглые даты для Вас что-то значат?
Паулс: Помните, как поется в одной из песен, соавтором которой я являюсь: «Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь». А раз так, зачем об этом думать? Юбилеи случаются чуть ли не каждый день: столько-то лет со дня премьеры мюзикла, театральной постановки, годовщина создания той или иной песни и так далее. Предпочитаю внимание на этом не заострять. Лучше просто играть, пока можешь. 

культура: Что будет представлять собой московский концерт? 
Паулс: Видимо, это мое последнее выступление за пределами Латвии, а как именно оно будет выглядеть, честное слово, не знаю. Надеюсь, те, кто сможет, примут участие в концерте. Рад увидеть «старую гвардию», хотя не уверен, что вправе ее так называть (улыбается). Я, разумеется, говорю об артистах 80-х, с которыми успешно сотрудничал. Валерий Леонтьев, Лайма Вайкуле, Алла Пугачева... То был самый плодотворный и удачный период моей композиторской карьеры — конечно, хотелось бы ненадолго воскресить его на сцене.

культура: Кстати, на афишах Пугачева не значится. Это недоразумение или тонкий рекламный ход — дескать, ждите сюрприза?
Паулс: Не верьте афишам. Это какие-то маркетинговые игры, я в них не разбираюсь. Тех исполнителей, которые указаны, может вовсе не быть, равно как и наоборот. Все выяснится только в день концерта. Возможно, в этом и заключается основная интрига. Единственное, что меня действительно волнует, — наличие настоящего оркестра, а не компьютерной «подложки». 

культура: То, что Вы убежденный приверженец живого звука, хорошо известно. Откуда такая нелюбовь к фонограмме?
Паулс: А что в ней хорошего? Я никогда в жизни, за исключением записей на телевидении, принципиально фонограмму не использовал. Что это за творчество? Петь, просто открывая рот, недостойно, а уж играть инструментальную музыку под «закулисное сопровождение» — вообще кошмар. Кстати, 26 февраля с удовольствием бы уделил внимание инструментальным композициям, но в рамках коммерческих концертов это, по-моему, не очень приветствуется. На них в основном должны звучать песенки. В общем, увидим. 

культура: Вы сказали, московский концерт станет последним за пределами Латвии. Почему?
Паулс: Просто понимаю, что надо бы остановиться. Разъезжать по странам и весям больше не хочу — возраст уже не тот. Куда комфортнее спокойно сидеть дома и делать что заблагорассудится. 

культура: Недавно Вы закончили работу над музыкой к спектаклю «Кентервильское привидение». Над чем еще трудитесь? Как строится рабочий день композитора Паулса? 
Паулс: Никакого расписания у меня нет, к сочинительству отношусь с легкостью. Кому-то, может быть, для создания очередного бессмертного опуса требуются определенные климатические условия: проливной дождь, лунные циклы, землетрясения, листья желтые и так далее... У меня все проще. Подхожу к роялю, что-то наигрываю, импровизирую. И в процессе нащупываю определенную тему. Это у меня еще с молодости — тогда я серьезно увлекался джазом. Да и по сей день периодически выступаю с джазовыми программами. По нотам играть не люблю. Сейчас пишу преимущественно инструментальную музыку.

А как пианист я вообще всеяден. Помимо джаза работаю в самых разных жанрах: например, сегодня исполняю псевдокабацкие мотивчики в спектакле «Одесса», а завтра — Гершвина с симфоническим оркестром. Словом, диапазон довольно широкий, мне не скучно. 

культура: В 80-х Раймонд Паулс был самым любимым композитором Советского Союза. Не возникает ли у Вас порой ностальгии или такое состояние души Вам не свойственно?
Паулс: Почему же, я всегда о советском времени говорю с уважением. Мне нет никакого дела до рассуждений о том, какая, дескать, тогда была система. Для меня все это стоит на втором плане. Система не мешала нам творить и созидать. Самое главное — мы были молоды, трудились, выступали. Успехи порой шли рука об руку с неудачами, но в этом и заключалась наша работа, во многом составлявшая саму жизнь. Конечно, сегодня к тому, что мы тогда делали, трудно относиться без улыбки, но те номера люди до сих пор любят, хотя прошло столько лет. 

культура: Благодаря Вам одни артисты, что называется, состоялись, другие вышли на новый виток популярности. Помнят ли они, сколь многим Вам обязаны? 
Паулс: Чепуха это все. Моя заслуга здесь невелика. Да, я сочинял мелодии, но песня без исполнителя ничего не значит. В конечном итоге именно он решает судьбу произведения. Только от него зависит, примет народ песню, останется ли она в памяти или будет предана забвению.  

культура: И все же у истоков любого произведения, как ни крути, стоит творец. А желающих прикоснуться к Вашему искусству всегда было предостаточно. Однако в последние годы новых песен, вышедших из-под Вашего пера, мы почти не слышим.
Паулс: У каждого сочинителя музыки есть так называемые «периоды», и я в этом смысле исключением не являюсь. Вот, например, Давид Тухманов — очень сильный композитор, но о нем ведь тоже мало что слышно. Полагаю, он, как, впрочем, и я, не чувствует современный песенный стандарт, которому необходимо соответствовать, дабы новую композицию прокрутили на коммерческих радиостанциях. Что поделать — сегодня иная жизнь, иная эпоха. Она предъявляет свои требования. Отвечать им для меня, равно как и для многих моих коллег, попросту неинтересно. Пришли другие поколения: недаром сейчас у меня просят автографы не для себя лично, а для мам и бабушек. Смешно, конечно, но я стараюсь реально смотреть на вещи. 

культура: Министр культуры Латвии Даце Мелбарде пообещала, что 2016 год пройдет под знаком Раймонда Паулса. Что это за знак такой, как бы Вы сами его определили?
Паулс: Понятия не имею. Ерунда какая-то. Некоторые сочиненные мною песенки дошли до широкого слушателя, народ охотно на концертах подпевает «Миллиону алых роз», «Зеленому свету», «Листьям желтым», «Вернисажу» и так далее. Они сделали меня популярным, вот и вся история. В советское время их часто крутили, передают и поныне — поэтому у людей и сложилось обо мне определенное впечатление... Но какой еще такой «знак Паулса»? 

культура: Не первый раз Вы говорите о всенародно любимых произведениях «песенки». Не слишком ли пренебрежительно? 
Паулс: Не пренебрежительно, а объективно. Это определенная форма музыкального мышления — и к ней действительно следует относиться с легкостью. А как их еще назвать?

культура: Сегодня существует несколько крупных музыкальных мероприятий, названия которых звучат как бренды: фестиваль в Сан-Ремо, рок-ивент в английском Гластонбери, то же Евровидение... Не досадно ли Вам, что «Новая волна» едва ли сможет встать в этот ряд? Ведь, оказавшись втянутым в большую политику, фестиваль в Юрмале невольно дискредитировал себя...
Паулс: К сожалению, это так. С одной стороны, я от всяких политических игр давно отошел, комментировать их нет желания. Но и не могу не признать, что в случае с «Новой волной» политика изрядно подпортила общую картину. Впрочем, сам фестиваль давно уже катился в пропасть, его организаторам следовало бы загодя подумать о том, как жить дальше. Подбор исполнителей, составление репертуара — все это в последние годы не выдерживало никакой критики. Ведь первоначальная задача конкурса состояла в том, чтобы найти новых талантливых артистов и предъявить их людям. Но нет, все это ушло на задний план: в основном утверждали и награждали известных состоявшихся певцов, а показ молодых исполнителей проходил словно для галочки. 

Конечно, свежие музыкальные направления, а с ними и новые имена появятся — это неизбежно. Но главное здесь — не увлекаться однообразием. Создается впечатление, что молодым талантам помочь никто не хочет. А это же самое главное. Чтобы о тебе узнали, необходимо пробиться на телевидение, сделать качественные записи. Но все это стоит огромных денег — где и откуда начинающий артист их найдет?

культура: В своей композиторской деятельности Вы, наверное, достигли всего, чего хотели. Но ведь для творческого человека состояние абсолютной гармонии немыслимо. Можете ли сказать, что до сих пор находитесь в поиске? 
Паулс: Вне зависимости от написанных мною произведений в так называемом «серьезном» жанре, все-таки я посвятил жизнь не симфонической музыке. Легкий стиль, прославивший Паулса как композитора, мне по душе. Доволен тем, что я создал. Разумеется, были ошибки и промахи, но какая-то часть моего естества сообщает: что-то все-таки получилось. Хорошего в моей жизни было больше, чем плохого.