28.03.2018

Не стало Олега Анофриева. Любимый не одним поколением артист скончался на 88-м году жизни.

Одни умеют петь. Другие — ​играть. Третьи — ​сочинять. Однако крайне редко бывает, чтобы все эти таланты сочетались в одном человеке. Анофриеву же блистательно удавалось все.

Благодаря Олегу Андреевичу каждый ребенок знает, как Львенок и Черепаха пели песню, что ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету, а тем, кто дружен, не страшны тревоги, что дельфины скромные и у каждого причала всех морских путей начало. Кстати, в мультике «В порту» все мужские вокальные партии принадлежат этому артисту. А миллионы детей засыпали, слыша «Спят усталые игрушки…». Помимо обожаемых мультфильмов, сразу в памяти всплывают песни «Если радость на всех одна», «Есть только миг», «Все было, все было…». Ну и все, конечно, прекрасно помнят, кто однажды поставил перед нами важный, почти философский вопрос: «Какая песня без баяна?»

Анофриева всегда считали лучшим поющим артистом Советского Союза. На то были веские основания. Даже на фоне коллег по цеху, умеющих работать не только на камеру, но и с микрофоном, — ​Михаила Боярского, Николая Караченцова, Андрея Миронова, — ​Олег Андреевич выгодно выделялся. Никто не умел создать в одном проекте настолько разнообразных, порой прямо противоположных по характеру, героев так, чтобы они выглядели правдоподобно и артистично. Иногда люди даже сразу не верили, что и Атаманша, и Трубадур получили право голоса только благодаря Анофриеву.

Анофриев окончил школу-студию МХАТ. Играл в Центральном детском театре, в театрах имени Маяковского, Моссовета. Кинематографический дебют состоялся в короткометражном фильме «Секрет красоты». Кто-то скажет, мол, не успел выразить себя в полной мере, недоиграл. И в самом деле, главных кинематографических ролей у Анофриева немного. Хотя опять же — ​всем хотелось иметь такого коллегу, как Владька Карпов («Коллеги»), верного друга, как Вадим Лялин («Друзья и годы»), потерять время с Петей Зубовым («Сказка о потерянном времени») и выбить свистящий зуб Соловью-разбойнику («Там, на неведомых дорожках...»).

Сам артист считал одним из главных своих достижений песню Зацепина и Дербенева «Есть только миг». Эту композицию, одну из лучших в истории отечественной эстрады, исполняли многие — ​от Олега Даля до Николая Расторгуева. Но версия Анофриева навсегда останется канонической. Под этим девизом он прожил всю свою жизнь и даже назвал так книгу воспоминаний.

Увы, с его уходом канула в Лету целая эпоха. Громко сказано? Возможно. Но ни в коем случае не притянуто за уши. Поскольку жанр закадрового исполнения — ​товар штучный. А Олег Андреевич был и навсегда останется корифеем «вокального закулисья».

«Культура» предлагает вниманию читателей фрагменты интервью, взятого нашим корреспондентом незадолго до 85-летия прославленного артиста.

культура: Вы, без елея и излишней комплиментарности, пожалуй, лучший исполнитель экранных песен. А почему сегодня музыка для кино в целом и песня для фильма в частности утратили свои, некогда казавшиеся непоколебимыми, позиции?
Анофриев: На днях включил телевизор, наткнулся на изумительную ленту 1940 года «Светлый путь», с Орловой в главной роли. В очередной раз восхитился: Господи, какое важное место — ​да фактически решающее — ​в картине занимает музыка! Это можно сказать и в отношении многих других старых фильмов: они, по сути, на отличной музыке построены. Недаром в те годы существовала настоящая музыкальная редактура, при которой принимали далеко не все песни даже знаменитых композиторов. Им порой приходилось по два-три раза переписывать произведения, дабы они в итоге попали в картину.

А сегодня эта структура разрушена. На режиссерскую вахту заступила шпана. Пришли люди, суть мировоззрения которых сводится к эротике и прочей муре. Я, хоть и с известной долей иронии отношусь к учению Станиславского, все же считаю, что в одном он точно был прав: категорически запрещал актерам на сцене есть, пить, говорить по телефону и все в этом духе. Потому что в противном случае никакого искусства не получится. А сейчас на экране и на сцене обязательно жрут, бухают, матерятся и трахаются. О какой песне в таких обстоятельствах может идти речь?

культура: И как же нам вернуть ее?
Анофриев: Мне кажется, дни хорошей и правильной экранной или театральной песни сочтены. Сравнительно недавно я поставил в мытищинском театре драмы и комедии ФЭСТ мюзикл, к которому написал и музыку, и либретто. Мне казалось, это очень удачная постановка. Но, к моему разочарованию, никакого ажиотажа она не вызвала. Ну, да Бог бы с этим…

Поющих артистов сегодня не меньше, чем в лучшие времена, — ​правда, плохо поющих. А если порой и встречаются хорошие исполнители, для них просто нет достойных песен. Получается некий замкнутый круг. Говорить о том, «почему тогда — ​да, а сегодня — ​нет», на мой взгляд, бессмысленно. Достаточно просто посмотреть на имена: Островский, Френкель, Бабаджанян, Фрадкин, Фельцман — ​вы можете назвать нынешних творцов, кого следует поставить в один ряд с этими великими композиторами?

К тому же сегодня из песни ушла душевность, сентиментальность. Ничего не имею против телешоу «Голос», но постоянно удивляюсь: что же они все так орут? Создается впечатление, что просто вопят, извините, на прямой кишке.

культура: Мультфильм «Бременские музыканты» как минимум половиной своего бешеного успеха обязан участию Олега Анофриева. Какие у Вас воспоминания об этом проекте?
Анофриев: Все произошло спонтанно — ​с одной стороны. С другой, мы знаем: случайностей в этом мире не бывает. Просто получилось так, что в нужное время в правильном месте собрались четыре незаурядные личности — ​одна талантливее другой. Прекрасный композитор Геннадий Гладков, замечательный детский поэт Юрий Энтин, потрясающий актер и сценарист Василий Ливанов, ну и ваш покорный слуга — ​осмелюсь к вышеперечисленным персонам причислить себя. Мы не предполагали, что получится сверхшлягер — ​тем более, создали его фактически за одну ночь. Пришли в студию в одиннадцать вечера и ушли в семь утра. Связано это с тем, что выкроить время представлялось трудно выполнимой задачей: студия звукозаписи «Мелодия» постоянно была занята — ​то классиками, то эстрадниками, то еще кем-нибудь. Но, как показало время, овчинка стоила выделки: получился шедевр, который по сей день мало кого оставляет равнодушным.

культура: Как же Вы за ночь сумели перевоплотиться в столь разных персонажей?
Анофриев: Да ладно, Господь с вами, какое перевоплощение? Просто сыграл самого себя, и все дела. Можете считать, что вот такой я разносторонний (смеется).

культура: Не планируете написать подробную автобиографию? Сегодня это тренд…
Анофриев: Плевать я хотел на тренды. А мемуары… Да кому они нужны? Я уже вышел в тираж, молодежь меня не узнает. Не обижаюсь: слава Богу, мне дан разум, позволяющий быть как самокритичным, так и самовлюбленным. Лучше отвечу стихами:

Пусть солнце греет камень свыше,
А камень греет грудь мою.
Закрой глаза, и ты услышишь,
Как я в душе твоей пою.

Весь мой молитвенный багаж
Из двух молитв, две пары строчек:
С утра читаю «Отче наш»,
«Есть только миг» — ​поближе к ночи.

Большинство моих последних стихотворений посвящено прощанию с великолепной, неповторимой планетой под названием Земля.

культура: Как-то уж очень апокалиптично…
Анофриев:

Когда дорога близится к концу,
Не искушайся ценностей прибавить.
Собравшемуся это не к лицу:
Ведь все равно придется все оставить —
Святоше или подлецу.

культура: Вы начинали как театральный актер. Почему приняли решение оставить сцену?
Анофриев: Мне показалось, что это фальшивое сообщество. Непоследовательное, нестабильное и нечестное— удержаться там, обладая твердой человеческой позицией, представлялось невозможным. Где-то надо было солгать, под кого-то прогнуться или, наоборот, кого-то унизить, поставить на колени: мне это казалось чуждым. Но у меня много друзей из театральной среды — ​никого обижать не хочу. Просто, видимо, разлюбил профессию актера, устал считаться сценической личностью, которой, откровенно говоря, никогда не являлся.

культура: Голос Анофриева на записи — ​почти гарантированный успех. Каков Ваш основной критерий при отборе песен, которые предлагают исполнить?
Анофриев: Искренность. Хотя уже давно ничего на заказ не пою. Лет семь-восемь назад написал песню, которая называется «Пора, Россия!»:

Не плачь, Россия, о прошедшем
Стеной осеннего дождя.
О тех столетьях сумасшедших,
Державой сделавших тебя.

Не плачь, Россия, об убитых
На поле брани сыновьях,
Не плачь о подвигах забытых,
Святых, потерянных словах.

Пора, Россия, улыбаться
И собирать Святую Рать!
Уж лучше пусть Тебя боятся,
Но не посмеют презирать!

Мне кажется, сегодня эта вещь звучала бы как гимн. Но ее, увы, никто не знает. Когда впервые предложил композицию, мне ответили: слишком рискованно. А потом уже не пошел — ​не захотел унижаться.

Фото на анонсе: Александр Яковлев/ТАСС