Михаил БУДАРАГИН

11.08.2016

Эрнст Неизвестный, ушедший из жизни 9 августа, остается в России человеком малопонятным. Журналисты по привычке обыгрывают его фамилию, мол, нам-то ясно, кто он такой. Бодрый антисоветчик, борец с Никитой Хрущевым, величайший скульптор, диссидент — ​эти определения не объясняют вообще ничего. Наклеенные ярлыки скрывают очень простой факт: Эрнст Иосифович был реалистом. И вместе с тем — ​последним из «детей великой утопии», как сам он называл собственное поколение. Противоречие? Нет.

Слово «реалист» затасканно до невозможности: ошибочно кажется, что быть им нетрудно. Что видишь, то и пой — ​разве дело? Можно в пику скучной обыденности и упорхнуть в мечту, тоже метод. Художник же должен фантазировать или, наоборот, воспитывать, об этом и спорят веками сторонники «чистого искусства» и «правды жизни».

Родившийся в 1925 году, закончивший Великую Отечественную с тяжелейшей травмой позвоночника, выслушавший за долгую жизнь и хулу, и хвалу, эмигрировавший и вернувшийся (пусть только скульптурами) на Родину, Эрнст Неизвестный вполне убедительно доказал, что действительность — ​не текущий момент, а сумма человеческого опыта. Не вульгарное перемалывание событий в грошовую мораль, но отказ от безошибочных суждений.

Советская эстетика предполагала, что реализм может быть лишь социалистическим, здесь-то Неизвестный и не согласился с Никитой Сергеевичем, который все термины понимал в меру своего образования и разумения. «Почему ты так искажаешь лица советских людей?» — ​так звучал первого секретаря художнику, чьи работы публично были названы «дегенеративными». Но отображать жизнь убедительно и достоверно можно было без уточнения о том, что в мире ежедневно происходит классовая борьба, а все передовые силы брошены то туда, то сюда. Знаменитая выставка авангардистов в 1962-м так и осталась одним из эпизодов культурной жизни СССР, но бюст на могиле Хрущева выкован именно Неизвестным, и вопрос о том, похож ли грозный критик на самого себя, находит достойный ответ. Жизнь все время искажает наши черты, смерть — ​выпрямляет. Такова реальность, другой — ​не будет. В памятнике нет обиды и желания доказать свою правоту, нет дешевой игры в благородство, а лишь прямое воплощение главной идеи скульптора.

Многие его произведения посвящены тому, что действительность — ​невообразимо сложнее, чем нам хотелось бы. Вот «Древо жизни», поздняя работа: она задумана в 50-е, но воплощена уже в следующем веке. Художнику стоит жить долго, хотя бы для того, чтобы успеть воплотить реальность во всей полноте. На «ветвях» появлялись Юрий Гагарин, распятие, Будда Гаутама, и символический смысл скульптуры не отменяет содержания, которое можно выразить формулой: человек — ​это то, во что он верит. Мы не знаем доподлинно, существовали ли когда-то на самом деле Адам и Ева, еще одни герои монумента, однако они — ​важнейшая составляющая христианской цивилизации, неотъемлемой частью которой была и остается Россия.

Обман ли называть подобное реализмом? Если судить строго, «по паспорту», то, конечно, подлог, но сам Неизвестный ушел на фронт, соврав про возраст, и кто теперь скажет, что выдуманное не может объяснять нам природу действительности? Врущие мальчишки в шинелях не по росту выковали Великую Победу. Точка.

Важная работа скульптора — ​запечатленная в камне история Туркмении, барельеф на здании бывшего архива ЦК компартии республики в Ашхабаде. Показанное зрителю — ​обычному прохожему — ​выглядит каким-то сумбуром: женщина в национальном платье, лошадь, человеческие конечности, головы державного орла — ​все слито в единую метафору, толком не разобрать. Такова и сама Туркмения, от времен Хорезмшахов до эпохи независимости 90-х. Перед нами — ​большая страна с трудной судьбой, слишком долго искавшая собственный путь. Заплатить за эту возможность пришлось дорого.

Порой кажется, что Неизвестный — ​слишком уж экспрессионист, нарочитая выпуклость и фактурность сбивает с толку: что, мол, нам хотел сказать этим автор? Однако гораздо важнее не то, что сделано, а понятое и услышанное. Главное, что остается, — ​память об эпохе титанов, которой для нас нынче является СССР: почти уже древнегреческие боги и герои умудрялись и победить беспризорность, создав как итог символ этого триумфа пионерлагерь «Артек», и отправить человека в космос, и возвести Асуанскую плотину. Каждый из этих эпизодов запечатлен в камне, бронзе, металле так, чтобы невозможно стало пройти мимо.

Иногда даже реализм должен быть боевым, как и сам Неизвестный, восставший из окопов Великой Отечественной, не готовя себя в герои. Так возвышаются теперь и его монументы. После Советского Союза трудно быть реалистами, но придется — ​таков урок художника, не согласившегося играть по правилам «современного искусства», оторванного от почвы и судьбы.