Эльдар Рязанов: «Реанимация кинематографа произойдет одновременно с реанимацией страны»

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

30.11.2015

Вспоминая Эльдара Рязанова, «Культура» предлагает вниманию читателей фрагменты интервью, взятого нашим парижским собкором незадолго до 70-летия киномэтра.

культура: Вы прибыли на берега Сены, и европейская кинообщественность, включая французскую, сразу бросилась отмечать Ваш юбилей…
Рязанов: Общественность несколько погорячилась. Дело в том, что 70 лет мне будет на будущий год, если, даст Бог, удастся доскрести. Я, наверное, всех огорчил, но мне приятно быть на год моложе, чем вы думали. Что касается пребывания на берегах Сены, то хочу напомнить, что целый год по ОРТ идут передачи «Парижские тайны Эльдара Рязанова», которые, судя по рейтингам и откликам, имеют — как бы поделикатнее выразиться — зрительское признание. У нас есть еще много задумок — «Голливудские секреты», «Лондонские прогулки», но это на будущее. Пока не исчерпана парижская тема.

культура: Что бы Вы пожелали самому себе?
Рязанов: Самая большая беда для людей кино моего поколения — отсутствие работы. Я же от ее количества просто захлебываюсь. И, с одной стороны, мне хотелось бы отдохнуть, а с другой, понимаю: слава Богу, что есть работа — это счастье. Я благодарен за то, что оказался востребованным временем.

культура: И все-таки чего-то не хватает для полного счастья?
Рязанов: Мы с Эмилем Брагинским в одной пьесе сочинили, что «счастье — это отсутствие несчастья». Я не знаю, чего мне не хватает. Мне надо, чтобы я был сыт, обут, чтобы ездил мой автомобиль и чтобы все вокруг меня были здоровы. Это одновременно и скромно, и очень много.

культура: Если говорить о Вашей кинематографической деятельности, какие фильмы вызывают чувство самого глубокого удовлетворения?
Рязанов: Фильмы — как дети, родители их любят, даже когда знают: этот хромает, тот шепелявит, тот горбат. Мне все они дороги. Я их снимал с полной отдачей. Судьба фильмов не всегда зависит от автора. Бывает так, что зритель возносит картину, в которой я сам вижу недостатки… На отснятый материал я смотрю как на дело рук моего злейшего врага. Ищу только недостатки — все лишнее выбрасываю. Бывает больно, но порой даже очень хорошие эпизоды тормозят действие…

культура: Вы однажды сказали, что в России Вас знает каждая собака. Но не всем знаком Рязанов — писатель и поэт…
Рязанов: У меня вышел компакт-диск с моими стихами, которые сам читаю, и с песнями на мои слова. Издается том стихов… Пишу пьесы, повести, преподаю на Высших режиссерских курсах — правда, сейчас перестал, потому что бессмысленно растить новых безработных.

культура: В последние годы Вы активно занялись тележурналистикой. Это от неудовлетворенности основным делом или в силу материальных причин?
Рязанов: Начиная с 1979 года на протяжении семи лет я вел «Кинопанораму». Пять лет работаю для РЕН ТВ. Я очень жадный — это имеет отношение не к деньгам, а к работе. Мне хочется успеть всюду. Основная черта моего характера — ненасытность во всех смыслах. Телевидение хорошо тем, что имеешь немедленный зрительский отклик, обратную связь. Это, впрочем, помогает и жить — я целых четыре года не снимал фильмов. Я делаю интервью с людьми, которые мне симпатичны и интересны. Стремлюсь раскрыть человека, создать его объемный образ. При этом слушаю свой внутренний голос — многое идет от инстинкта. И, конечно, надо быть немного образованным человеком.

культура: Если бы Вы брали интервью у самого себя, какой бы задали главный вопрос?
Рязанов: Я не стал бы этого делать. К чему задавать себе каверзные вопросы? Слишком хорошо знаю свои недостатки и слабости — зачем же посвящать в них всех остальных?

культура: Во Франции два бывших министра пробуют свои силы в кино и театре. Один из них, Бернар Тапи, даже получил гонорар в три миллиона франков за роль в последнем фильме Клода Лелуша. Кто из видных российских политиков мог бы стать хорошим лицедеем?
Рязанов: Существуют нации артистичные — как итальянцы или французы, и неартистичные — русские, англичане, американцы. Не удивляюсь тому, что французские политики хорошо играют в кино — им проще, у них это в крови. Нашим людям в тысячу раз труднее — в силу пуританского воспитания, зажатости. Политики мне так надоели в театре, который я каждый день наблюдаю по телевидению… Поэтому сама мысль увидеть их еще в качестве артистов мне отвратительна. Я ставлю профессию актера значительно выше профессии политика.

культура: Вы очень заметное лицо на нашем ТВ. По-Вашему, телевидение может быть по-настоящему независимым?
Рязанов: Чтобы позволить себе подлинную независимость, надо быть супермиллиардером. Газета зависит от банкиров, мэров и президентов, а телевидение — в еще большей степени. Оно диктует моду и взгляды. Это зеркало подковерной закулисной борьбы. Я в этом не принимаю никакого участия, а следую некрасовскому: «Сейте разумное, доброе, вечное, сейте! Спасибо вам скажет сердечное…» Впрочем, вряд ли скажет. Да и не надо. Но надо сеять для народа, которому десятилетиями дурили голову. Открыть ему глаза — показать, что ценное, а что фальшивое, рассказать о людях искусства, о явлениях литературы — в этом моя задача.

культура: Вы разделяете чувство ностальгии по советскому кинематографу, которое охватило сегодня широкие народные массы?
Рязанов: У меня чувство ностальгии по тому времени, когда делалось много фильмов. Я огорчен тем обстоятельством, что наше кино стало малочисленным и вследствие этого ничтожным. Должен идти мощный поток кино и литературы, только тогда будут появляться шедевры.

культура: Можно ли реанимировать наше кино или пора устраивать поминки?
Рязанов: Реанимация кинематографа произойдет одновременно с реанимацией страны, с появлением экономической стабильности. Кино все-таки явление вторичное.