Алексей ЗВЕРЕВ

26.06.2015

«Он всегда был центром притяжения для многих людей. С ним общались, советовались, сверяли свои действия и планы. Могу сказать, в полной мере это касается и меня», — отметил Владимир Путин на церемонии прощания с Евгением Примаковым в Колонном зале Дома Союзов. В понедельник, 29 июня, Евгения Максимовича, скончавшегося тремя днями ранее, похоронили на Новодевичьем кладбище.

Почти удалившись от дел и давно страдая от тяжелой болезни, Евгений Примаков, судя по редким последним телеинтервью, сохранял и свежесть мысли, и блестящее знание внешнеполитических реалий, и живой интерес к судьбе Отечества. Очевидная физическая усталость и некоторая грузность, напоминавшая брежневскую, но — ясная речь вкупе с хитрой семитской улыбкой дополняли образ аксакала, «парящего» над временем и взирающего за мировые горизонты, скрытые от глаз обывателей. Всем, кто претендовал на то, чтобы разбираться в политике, Примакова хотелось слушать постоянно и как можно дольше, стараясь перечерпнуть частичку сокровенного знания.

Совершенно неудивительно и естественно, что многочисленные эпитафии, звучащие сегодня от соратников, учеников, конкурентов и противников Евгения Максимовича, роднит высокая оценка его деятельности на исходе 90‑х. Как бы кто ни относился к нему лично, железный факт: Примаков оказался единственной объединяющей фигурой, сумевшей успокоить страну в тот момент, когда экономический дефолт, отставка правительства, принципиальный конфликт между ветвями власти и активизация центробежных сил в национальных республиках уже практически ставили под вопрос само существование Российской Федерации. Именно Примаков тогда уберег нас от роспуска Думы и, по всей видимости, повторения октября 93-го…

Хотя поначалу было довольно сложно выделить его из отряда других представителей партийной номенклатуры, взлетевших на гребне волны, благодаря перестройке. 1986 год — кандидат в члены ЦК КПСС, 1989‑й — член ЦК, председатель одной из палат Верховного Совета СССР… Но, возглавив внешнюю разведку в момент «крупнейшей геополитической катастрофы» ХХ века, Примаков сумел сохранить и кадровый костяк, и остающиеся государственные секреты. Страшно подумать, что бы произошло попади СВР хоть на какое-то мгновение в руки непрофессионалов или недалеких демократов, пребывающих в мечтах о вселенском братстве.

После перехода в МИД в 1996 году Примаков быстро завоевал симпатии россиян. Его публично неуступчивый стиль на переговорах с западными партнерами приятно диссонировал с угодливыми книксенами предшественника, прозванного в народе «мистером да». Разумеется, международные связи оставались прерогативой Кремля, но постепенно, учитывая ельцинский характер, уже мало кто сомневался, что именно Примаков сглаживает все минусы пораженческой стратегии, пытаясь отстоять дипломатическое наследие СССР.

Став первым (и на текущий момент единственным!) коалиционным премьером в истории новой России, Примаков тут же начал рушить стереотипы. Все существующие системные политические силы получили равную толику внимания. На фоне Ельцина, воспринимавшего мир в черно-белых цветах, он не чурался встреч с оппозиционными лидерами, пригласил в правительство ряд депутатов. По образованию будучи не только востоковедом, но и экономистом, Примаков добился впечатляющих успехов — этому, бесспорно, способствовала девальвация рубля, повлекшая повышение конкурентоспособности отечественных товаров, а также наметившееся улучшение нефтяной конъюнктуры. Провидение тогда работало бок о бок с государственниками и профессионалами. «Это был тот самый недолгий период за все десятилетие, когда в правительстве каждый занимался своим делом», — такое мнение не раз доводилось слышать от экспертов различной политической окраски.

На внешней арене Примаков всячески ратовал за многополярность, выделяя потенциал России в урегулировании евразийских кризисов, подчеркивал уникальное месторасположение нашей страны между Востоком и Западом.

Знаменитый разворот авиалайнера над Атлантикой и — как следствие — сорванный визит в США в ответ на первые бомбардировки Югославии стал, таким образом, результатом продуманной философской концепции, которой Евгений Максимович не мог поступиться даже ради карьеры…

Позднее Ельцин утверждал, что Примаков «обладал огромным политическим ресурсом», но при всей своей честности, порядочности и верности Конституции, вольно или невольно «в свой политический спектр собирал слишком много красного цвета». «Примаков категорически не мог быть тем премьером, который будет бороться за президентство в 2000 году. В этой роли России нужен был человек совсем другого склада ума, другого поколения, другой ментальности».

Удивительным образом, но Ельцин, еще до отставки Примакова сделавший свой главный выбор и озабоченный лишь поиском переходной фигуры (ею в итоге послужил Сергей Степашин), сорвал- таки звезду с небосвода. И здесь сокрыт, пожалуй, один из драматичнейших поворотов современной российской истории. Думает ли нынешний российский лидер, что на его месте мог быть Примаков? Размышлял ли об этом Евгений Максимович? Ведь очень многое из задуманного и реализованного Владимиром Путиным так или иначе «тестировалось» в недолгий период правительства Примакова.

Как бы то ни было, последние 15 лет их отношения являли собой весьма трогательный союз мудрого наставника и ученика, его превзошедшего. Союз, укрепленный обоюдным пониманием, что так и должно быть: поступательное развитие государства требует от каждого нового поколения политиков расширения талантов, навыков, кругозора.

… Вежливый, уравновешенный, не поддающийся на провокации монолит, внутри себя очень четко представляющий, что нужно России. Таким был Евгений Максимович Примаков. 1929, Киев — 2015, Москва.