Елена ФЕДОРЕНКО

03.12.2014

В Москве завершился Всероссийский конкурс артистов балета и хореографов. Возобновленный два года назад по инициативе правительства России и Министерства культуры, форум зародился в 1965 году. Просуществовал полтора десятилетия, открыл многих звезд и сопровождался неизменным вниманием балетоманов. Сегодня конкурс получил новый формат и рассчитан на четырехлетний цикл, где каждый год имеет свою специализацию: «хореографы», «современный танец», «артисты балета» и «характерный и народно-сценический танец», который стал темой нынешнего смотра.

В высокое жюри вошли 14 экспертов. Среди них — руководители главных академий Марина Леонова и Николай Цискаридзе, худруки прославленных коллективов Мира Кольцова, Вячеслав Гордеев, Владимир Кириллов, Айрат Хаметов. Во главе судейской коллегии патриарх — Юрий Григорович. Поговорить о конкурсе мы решили с членом жюри, художественным руководителем — директором Государственного академического ансамбля народного танца имени Игоря Моисеева, народной артисткой России Еленой ЩЕРБАКОВОЙ.

культура: Как неискушенному зрителю понять отличие характерного танца от народно-сценического, и пересекаются ли их «территории»? 
Щербакова: Их общий исток — народный танец. Тот самый, что бытовал на деревенских гуляньях. Но есть отличия. Характерный танец — ровесник балета. Не только Чайковский и Глазунов, но Пуни и Минкус в своих балетных партитурах отводили целые сцены «для каблуков». Венгерские, неаполитанские, польские, арабские, китайские, испанские, цыганские и, конечно, русские танцы — раритеты «Лебединого озера», «Щелкунчика», «Дон Кихота», а первый акт «Жизели», где пейзанки резвились в «туфельках на каблуках», называли «крестьянским». В каждом театре есть артисты, специализирующиеся на исполнении характерных танцев. Народно-сценический танец значительно моложе, его создатель — Игорь Моисеев.

культура: К увлечению танцами народов мира Моисеев пришел через любовь к массовым фольклорным сценам в балетных спектаклях. Будучи еще солистом Большого, он говорил, что характерные сцены напоминают ему детские впечатления от ярмарочных плясок в Диканьке, куда родители привозили его из Полтавы. 
Щербакова: Да, характерные фрагменты захватывали Игоря Александровича гораздо больше академической классики. Позже он перенес народный танец на сцену и создал школу со своей четкой методикой. Открылась она в годы Великой Отечественной войны, базовая система обучения включала классику, русский и характерный танцы, а также драматическую выразительность и даже элементы акробатики. Позиции ног, рук, головы, тела — основа, без которой выступать на сцене невозможно. Все-таки профессиональный танец и пляски на деревенском празднике — не одно и то же. 

культура: Воспитанники моисеевской школы завоевали все золотые медали в номинации «народно-сценический танец». В кулуарах один из педагогов посетовал: «Зачем нам приезжать, если все равно победят моисеевцы?» 
Щербакова: Предлагаете нашим ребятам не участвовать? Это их личная инициатива, руководство никого не делегировало. Да и на конкурсы приезжают не только за медалями, такой смотр — отличная и редкая возможность учиться. Например, тому, как естественно и выразительно танцевали Ирина Жанатаева и Тембулат Мулаев из Нальчика (бронзовый и серебряный победители соответственно. — «Культура») или лауреаты второй премии Людмила Бадмаева и Баир Бадмаев из Элисты. Баиру мы даже специально вручили учрежденный приз имени Игоря Моисеева «За высокую исполнительскую технику и выразительность». Наши победили благодаря моисеевской школе и репертуару, который мы тщательно сохраняем. Приятно, что Юрий Григорович — мэтр классического балета — выразил нам огромную благодарность, порадовавшись, что моисеевский ансамбль живет точно так же, как было при его создателе. «Самое главное, — считает Григорович, — сохранены культура театра Игоря Моисеева и сценическая дисциплина танца». Обычно ведь с уходом из жизни мастера умирает и его театр, даже если здание и название остаются. 

культура: На мой взгляд, исполнительский уровень участников, за некоторыми исключениями, оказался невысоким. К сожалению, встречались «ряженые». Какие еще проблемы вскрыл конкурс? 
Щербакова: Бедно с эмоциями, а без них нет ни характерного, ни народного танца. Вины исполнителей в этом нет. Скорее, претензии к педагогам: их чувства передаются ученикам. Как научишь, так и станцуют. И еще одно правило, которое для многих остается секретом — в народном танце невозможны «технические» репетиции «в полноги», каждому повторению нужно соответствовать эмоционально. Иначе ничего не получится. Я в этом убедилась за 23 года работы артисткой и за два десятилетия — педагогом. Теперь хорошо понимаю, почему Моисеев требовал полной эмоциональной отдачи, «до донышка». 

Талантливые педагоги, конечно, есть. Например, Светлана Иванова из Московской академии хореографии. Ее воспитанницы задорно исполнили лихой чардаш, выразительно, с точными акцентами танцевал выпускник академии Алексей Путинцев. Запомнились конкурсанты из Калмыкии, Кабардино-Балкарии, Башкирии, где бережно сохраняют свои национальные танцы. К сожалению, страсть к освоению трюков затмила внимание к нюансам, жестам, игре пальцев, поворотам головы, взглядам. Поэтому подчас «Цыганский танец» из «Дон Кихота» и «Русская» Касьяна Голейзовского ничего общего не имели с первоисточниками. Исполнители не понимали, что танцуют. Еще одно — вкус. Для меня дико, когда девушки выходят на сцену в белых туфлях — это же не балет «Снегурочка». Алые сапожки гораздо больше подходят русской пляске. Мне бы хотелось, чтобы педагоги заглядывали в книги по старинному русскому костюму. Некоторые одежды конкурсантов напоминали дешевые китайские шоу — за блеском терялись и движения, и индивидуальность исполнителя. Никогда в России не украшали костюмы сверкающими каменьями. На Севере, правда, бытовал нежный жемчуг, но в центральных областях — только тонкое шитье и цветная вышивка. А проблемы с хореографами — это из разряда уже вечных стенаний.

культура: Однако замечательный «Закарпатский танец» поставили ваши педагоги — Сергей Аникин и Андрей Евланов, получившие премию. Ученики показали чудесные, естественные и немного наивные отношения, стараясь «поговорить» друг с другом и друг друга перетанцевать. 
Щербакова: Для меня самой этот танец стал приятной неожиданностью. 

культура: Можно ли недостатки техники завуалировать эмоциями, настроением, куражом, актерской энергией?
Щербакова: В редчайших случаях. Может быть, в женских партиях некоторых кавказских танцев, где девочки в длинных платьях «плывут» мелким ходом, а эмоциональная сила зиждется на гордой прямой спине, поворотах головы, пении рук. Русский же танец с дробушками, ковырялочками, вращениями и подскоками без свободного владения техникой не исполнить. 

культура: Финалом конкурса стал трехдневный фестиваль Ансамбля Игоря Моисеева на исторической сцене Большого театра. Так запланировали?
Щербакова: Нет, просто совпало. Спектакли на сцене Большого посвятили 90-летию начала творческой деятельности Игоря Александровича.

культура: Вы показали разные программы, зал ликовал, фрагменты номеров бисировались по два-три раза — давно не видела такого успеха.
Щербакова: Мы представили ретроспективу танцев Моисеева. От самых ранних и ставших мировой классикой — до еврейской сюиты «Семейные радости», последней большой работы Игоря Александровича, о которой он мечтал всю жизнь. Мы стараемся сохранить репертуар. К постановкам новых программ я отношусь с большой осторожностью. С исполнением проблем не будет — труппа станцует все, а вот хореографа, равного Моисееву, нет. Он создал шедевры на много поколений вперед, и его искусство востребовано.