И корабль плывет...
30.03.2012
Мы выпускаем десятый номер возрожденной и обновленной «Культуры». Маленький юбилей. Точка подведения скромных итогов.
Как мы прожили этот срок, календарно не великий, но чрезвычайно насыщенный? В каких единицах измерять вроде бы краткий, но, поверьте, весьма тернистый путь?
От номера к номеру у газеты растет тираж — указываемый абсолютно честно, до последнего экземпляра. Почта докладывает: увеличилось число подписчиков. Естественно, нас радует подобная статистика. Ибо это — статистика доверия.
Мы получаем много писем — добрых до слез и ругательных до оторопи.
Телефоны в редакции не умолкают: только расслабишься на словах поддержки, следом тебя мобилизует и взбадривает чей-то гнев. Нормальное журналистское бытие, из тепла на мороз, иначе не бывает.
Так называемые либеральные СМИ неоднократно пытались — встав на уши и перевернув смыслы вверх дном — обвинить нас в антисемитизме. При этом почта регулярно приносит анонимки, написанные то правой, то левой рукой: «Когда же закроют, наконец, ваш сионистский листок?!»
Возмущенный женский голос в трубке: «Что такое «русская Евразия»? Почему вы вообще так часто употребляете слово «русский»? Это бестактно!»
Не успеваешь дать отбой, снова звонок: «Мы, русские люди, на вас надеялись! А открываешь газету — там буряты, якуты, Бродский, Райкин, Чхеидзе... Тьфу!»
Хоть плачь, хоть смейся.
Хорошего за это время было неизмеримо больше, однако негатив крепче запоминается.
Более того: по текущим критериям, то, что мы нравимся, причем многим нравимся, — это милые домашние радости. А вот вызываемое нами раздражение — повод раздувать щеки. Значит, зацепило. Кольнуло. Точечное попадание в нерв.
На прошлой неделе патриарх Кирилл встречался с главными редакторами крупных печатных изданий. Мероприятие носило характер неформальный и неофициальный. Это был разговор людей, мнящих себя очень умными (а кто не мнит? ставим смайлик), с человеком по-настоящему мудрым.
На всех вас лежит огромная ответственность, — сказал патриарх. (Кавычки не ставлю, ибо за дословность цитаты не ручаюсь. Стенографировать не хотелось, хотелось слушать.) — Выпуская в свет газету или журнал, думайте, пожалуйста, служите ли вы объединению общества или, напротив, его разобщению...
Вот уж действительно, скажу я вам, ювелирное попадание в нерв. Самый больной, самый трудный вопрос, от которого после каждого подписанного в печать номера раскаляется подушка.
Хочешь или нет, но успешность газеты определяется сегодня не плотностью одобрительных откликов, а яростью агрессивных всплесков. Определенные радиостанции, порталы, блоги — если там визжат и плюются, ты своей цели достиг. Высказал именно то, что хотел, причем ясно, доходчиво и недвусмысленно.
С другой стороны, любого руководителя (чьи ошибки всегда — в последней инстанции, их никто не исправит), тем более православного христианина и, разумеется, всякую женщину не может не волновать постоянное прирастание врагов. Ок, скажем мягче — недругов, противников, антагонистов.
Не потому, что мы их боимся. А по той причине, которую назвал патриарх: желая блага, ты рискуешь совершить зло; стремясь к общественному единству, невольно провоцируешь рознь. Твоя личная страсть кажется тебе благородной и чистой, но страсти, разгоревшиеся по поводу твоих статей, чистыми определенно не назовешь.
Что же делать? Молчать, скрываться и таить?
Ни к чему подобному Святейший патриарх главных редакторов не призывал. Он ведь и сам в своем служении следует иным принципам. Необходимо мужество, чтобы произнести: «Нет у нас будущего, если перед великими святынями мы начинаем глумиться и если это глумление кому-то ложится на душу как некая доблесть». Нужна отчаянная смелость, чтобы заявить в масштабах не самой воцерковленной страны: «Диавол посмеялся над всеми нами». А в ответ — новая волна подтасовок, криков: «Мракобес!», доморощенных толкований Евангелия...
Не очень-то к месту здесь цитировать вождя пролетариата, однако есть фраза, записавшаяся на подкорку в детстве. В последнее время я вспоминаю ее все чаще: «Прежде чем объединяться и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться».
Увы, никакая идиллия в обозримом будущем российскому обществу явно не светит. Ни о каком моральном консенсусе речь пока не идет. В качестве альтернативы предлагается аморальный консенсус — пресловутая «толерантность», с ошибками скопированная на Западе и сомнительная даже в русском переводе. Все мы знаем, что такое дома терпимости. А что такое страна терпимости — страшно даже представить.
Думая над словами патриарха, я утешаю себя одним соображением: неплохо, если корабль готовится отчалить от пристани и капитан объявляет конкретный маршрут. Те, кого направление устраивает, поднимутся на борт. Кому в другую сторону — сойдут на землю, благо недостатка в транспорте нет.
Все ясно. Все честно. Все просто.
Граждане пассажиры, принимайте решение. Мы отплываем.