Турецкий демарш

Иван РЫБИН

15.11.2018

250 лет назад, 10 ноября 1768 года, Османская империя объявила войну империи Российской. Екатерина II почти три недели ждала, пока турки образумятся, но вынуждена была ответить. По итогам шестилетней кампании началось поэтапное присоединение Крыма к нашему государству. Однако только территориальными приобретениями дело не ограничилось. Именно в эту эпоху восходила звезда одного из главных русских полководцев — Александра Суворова, а на полях сражений блистал Петр Румянцев.


Европейский котел

Как это часто случается, боевым действиям предшествовала сложнейшая политическая интрига.

XVIII столетие с самого начала не задалось для Блистательной Порты. Ахмед III, а затем его преемник Махмуд I проиграли ряд войн, территория империи постоянно сокращалась. Пришедший к власти Осман III был, по сути, и вовсе больным человеком. Впрочем, правил он лишь три года. Султану Мустафе III досталось тяжелое наследство: разложившаяся армия, увядающая экономика, рост религиозного фанатизма, сепаратизма — когда-то могучее государство трещало по всем швам. Не до войн, вопрос стоял о выживании.

Исправить ситуацию монарх решил путем реформ. Из Европы пригласили советников, по большей части французов. Им поручили модернизировать армию, а также создать национальную турецкую науку, чтобы поднять экономику. Определенные перемены к лучшему действительно начались, однако «Мустафа III попал под сильнейшее французское влияние, по сути, он стал инструментом внешней политики Версаля. К тому же у Франции были и свои интересы на Ближнем Востоке», — объясняет специалист по социально-политической истории XVIII века, доцент исторического факультета МГУ Александр Орлов.

Армию и флот туркам не слишком уж модернизировали (в планы Европы усиление Османской империи не входило), но в качестве расходного материала многочисленные войска можно использовать.

«Война, возгоревшаяся в конце 1768 года между Россиею и Портою, была приуготовлена следующими причинами. Герцог Шуазель, управлявший в то время версальским кабинетом, смотрел с беспокойством на распространение силы России в Европе и на перевес ее в Польше. Не имея никакого непосредственного способа к ослаблению сего перевеса, он решился воспользоваться влиянием своим на Константинополь, чтобы настроить турок при начале кампании против россиян», — писал в своей книге «Картина войн России с Турцией в царствования императрицы Екатерины II и императора Александра I» (1829 год) военный историк генерал-майор Дмитрий Бутурлин. Эти слова тоже требуют подробной расшифровки.

От прадеда к правнуку — так замысловато перешла власть в Париже в 1715 году. Все дети и внуки Людовика XIV загадочным образом умирали, в итоге остался только один пятилетний мальчик. В 1723-м молодой человек взошел на престол под именем Людовик XV, но править не смог. Во-первых, не имел к тому способностей, во-вторых, место было занято: страной управлял премьер-министр кардинал Андре-Эркюль де Флери. Получалось у него неплохо, и он не воровал. Однако после смерти главы правительства страной стала руководить любовница короля Жанна-Антуанетта Пуассон, вошедшая в историю как знаменитая маркиза де Помпадур. Фаворитка посадила во внешнеполитическое ведомство удобного ей человека — послушного и безынициативного Этьенна де Шуазеля. Именно с его молчаливого согласия Франция внезапно стала союзником Священной Римской империи, хотя раньше эти государства враждовали и порой воевали. А Вена, в свою очередь, в те дни противопоставляла себя Санкт-Петербургу.

Собственно, это и стало причиной конфликта. Агенты влияния Священной Римской империи в Версале через своих турецких друзей вынудили султана объявить войну Российской империи. Немного замысловато, но в международной политике встречаются и куда более сложные комбинации.

Пикантности ситуации добавляло то, что, по сути, одна царственная дама пошла войной на другую. В Вене тогда правила Мария Терезия — вдова императора Франца I Стефана. Умнейшая женщина, которая уделяла много внимания развитию культуры, науки и образования. Императрица железной рукой наводила в державе настоящий немецкий порядок — боролась с казнокрадством и кумовством. Во внешней политике Мария Терезия тоже была правителем крайне успешным: она, постепенно возвращая пошатнувшиеся позиции Вены, способствовала росту собственного влияния. Однако в Санкт-Петербурге на престоле сидела ничуть не менее решительная женщина, умная и деловая. В общем, нашла коса на камень — две великие императрицы не договорились.

«По большому счету, австрийцы просто испугались деятельной немки на русском престоле, ведь, располагая ресурсами огромной страны, она могла многое. О каких-то планах русской экспансии в Европу ничего не известно — их просто тогда не было, но в Вене не на шутку всполошились. Прежде всего по поводу балканского направления: на полуострове традиционно жило много православных. И европейцы решили руками турок через французов осложнить жизнь Санкт-Петербургу», — считает Александр Орлов.

Существует антироссийская версия начала конфликта, которая была запущена еще тогда, 250 лет назад. Звучит она так: женой Людовика XV была полька Мария Лещинская, дочь низложенного короля Станислава. И она-де попросила вступиться за свою страну. Где шляхта якобы сопротивлялась русским «оккупантам». И, как бы это парадоксально ни звучало, мусульмане стали помогать «святой» борьбе католиков с православными — защищать одних христиан от других. Вот только к истине это ни имеет не малейшего отношения.

«Чтобы остановить дальнейшие успехи русской политики, Австрия и Франция прибегли к содействию Турции. Под непосредственным воздействием австрийского и французского послов Турция в конце 1768 года объявила войну России», — в книге «История дипломатии» (ОГИЗ, Москва, 1941) вещи называются своими именами.

Польская карта

Тем не менее формальным поводом для войны действительно стала Речь Посполитая. В феврале 1768-го ясновельможные паны внезапно вспомнили, что они ревностные католики, и вместо кутежей решили повоевать. Образованная шляхтой на австро-французские деньги так называемая Барская конфедерация потребовала восстановить некие мифические древние привилегии католических дворян, а всех сторонников православия объявить практически вне закона. Вспыхнул бунт, под флагом защиты католицизма шляхтичи начали грабить и убивать православных, те стали оказывать вооруженное сопротивление. Отряды ополченцев, среди которых присутствовало немало казаков и иного «вольного люда», пытались защитить простой народ. Конфедератов начали бить. Вдобавок король Станислав Понятовский обратился за помощью к Екатерине II. Ведь против него, по сути, был поднят «рокош» — традиционный бунт польской знати. Императрица войска прислала, но, как сказали бы позже, «ограниченный контингент».

«Поляков использовали втемную, их было никому не жалко. Про зверства конфедератов против православных многие историки как-то стесняются рассказывать, хотя творили паны жуткие вещи. Кстати, вот парадокс: православных в те дни называли «диссидентами», то есть инакомыслящими — так оно звучит на латыни. И этот термин именно с тех дней вошел в русский язык, вот только впоследствии так стали именовать не защитников свободы вероисповедания, а совершенно иных людей», — объясняет кандидат исторических наук, доцент кафедры истории МГТУ им. Н.Э. Баумана Борис Колобов.

К прямому противостоянию русским войскам конфедераты способны не были. А вот устроить провокацию — вполне. Ее и организовали. Отряд бойцов сопротивления заманили в глубь турецкой территории, куда намеренно отступили конфедераты. Османы не пострадали, однако воспользовались этим для предъявления претензий Санкт-Петербургу. Ведь сражающиеся против воинствующих католиков повстанцы причисляли себя к подданным Российской империи.

Таким образом, получился следующий политический пасьянс. Турки сидят и ждут, когда им подставят православных. Через некоторое время это происходит. Сasus belli формальный повод налицо — России объявляется война. Екатерина Великая пытается взывать к международному сообществу, апеллирует к законам. Но, будучи умной женщиной, не увлекается, потому что понимает — сила есть право. И начинает готовиться дать отпор.

Параллельно решается и «польский вопрос», вразумить зарвавшихся панов отправляют дополнительные силы. Именно в Польше бригадир Александр Суворов получает звание генерал-майора, и на Русско-турецкую ему удается вырваться лишь ближе к эндшпилю.

Ханы на царстве

Несмотря на неблагоприятный геополитический расклад в Европе, начавшаяся война развязывала Российской империи руки на южном направлении. Застарелую крымскую проблему требовалось срочно решать, ведь местные татары продолжали набеги на южные пределы России. Соответственно, откладывалось заселение плодородных земель, развитие там сельского хозяйства. Ханство, сотни лет специализирующееся на работорговле, нужно было призвать к порядку или просто уничтожить.

Помимо этого, для расширения международной торговли России требовались порты в Черном море и возможность прохода через Босфор и Дарданеллы. То есть не только крымских татар, но и турок нужно было ставить на место.

В середине XVIII века Крымское ханство лишь формально подчинялось Стамбулу, султан своей «властью» только легализовал реально сложившуюся ситуацию, то есть утверждал на правление того или иного владыку из династии Гиреев. Внешнюю политику местные правители проводили совершенно самостоятельную, практически без оглядки на Порту. К мнению дивана прислушивались, но лишь в том случае, когда со стороны османов следовал совсем уж грубый окрик. Да и точка зрения номинального сюзерена не была определяющей, согласиться — не значит сделать. Османская империя переживала тяжелые времена, на ее окраинах прогрессировал сепаратизм. В Каире и Дамаске уже подумывали о суверенитете, Тунис отделился еще в 1705 году, Алжир — в 1711-м. Что уж тут говорить про вассалов, особенно таких далеких, как Крым.

У хана Крым-Гирея была идея фикс отомстить России. В ходе крымского похода генерал-фельдмаршала Христофора Миниха (Русско-турецкая война 1735–1739 годов) татарскому государству был нанесен колоссальный урон, оно пребывало на грани жизни и смерти. Начался поиск союзников для формирования антирусской коалиции, но успеха Крым-Гирей не имел. Переговоры с Пруссией провалились, французы тоже не горели желанием поддерживать умирающее государство. По большому счету Европа к тому времени списала Крымское ханство в расход, его рассматривали как ресурс, которым не жалко пожертвовать. Получится использовать — хорошо, нет — и суда нет.

С поляками татарам вполне ожидаемо договориться не удалось. Во-первых, сказались многовековые взаимные обиды, во-вторых, шляхта желала иного — не воевать с Россией, а торговаться с сильными мира сего и выяснять отношения между собой.

Вскоре после начала войны Крым-Гирея отравили. По одной из версий, султан решил таким образом посадить на ханство более смелого человека. По другой — это «проблемы местного уровня». Восток — дело тонкое, даже в критической для государства ситуации борьба за власть не прекращалась.

«Обе версии имеют право на существование, хотя ни одна не убедительна до конца, — считает Александр Орлов. — Бесспорно, и Турция, да и Россия тоже, не возражали бы против своего человека в Бахчисарае, вот только насущная необходимость в этом отсутствовала. По причине того, что судьба ханства была предначертана».

Имеется и третья версия — европейская. Об отравлении крымского хана миру поведал французский посланник при его дворе, однако логики нет и тут. Версалю смерть Крым-Гирея и воцарение Каплан-Гирея II были тоже не нужны, размен одного мелкого восточного деспота на другого не имел никакого смысла.

Все только начинается

В 1768-м повоевать так и не получилось. Россия не слишком спешила начинать боевые действия, а турецкая армия оказалась не готова. Как выяснилось, помощь французов в деле обустройства вооруженных сил, за которую были заплачены колоссальные суммы золотом, была неэффективной. Иностранные военспецы просто изображали бурную деятельность при близком к нулю результате. Повторные попытки сколотить антирусскую коалицию тоже не увенчались успехом, поляки-конфедераты были слишком увлечены. Впоследствии случалось так, что османы воевали и с этими потенциальными союзниками.

Более того, австрийские деньги окончательно затмили разум шляхтичам, и были даже предприняты наступления на восток — с целью организации пресловутой «Великой Польши». Чем они закончились, догадаться несложно.

Но дебют русской армии оказался не самым удачным. Генерал-адъютант князь Александр Голицын, которого назначили командовать 1-й армией, не преуспел в деле управления войсками. Его кампания 1769 года на территории нынешних Украины и Молдавии отличалась пассивностью. Екатерина II вынуждена была заменить командующего — в лучших армейских традициях князю присвоили звание генерал-фельдмаршала и оставили служить при дворе.

Командующий 2-й армией Петр Румянцев изначально имел иную задачу — препятствовать набегам крымских татар и их союзников (прежде всего Ногайской Орды) на наши рубежи. То есть крепко стоять в обороне. Тем не менее вскоре императрице пришлось круто изменить концепцию, и энергичного молодого генерал-аншефа назначили на место Голицына. Однако дополнительных резервов не выделили.

Потратив изрядное время на приведение в порядок того армейского хозяйства, что ему оставил родственник (Петр Румянцев был женат на дочери генерал-фельдмаршала Михаила Голицына), молодой полководец стал наступать. В битве при Ларге 18 июля 1770 года при более чем трехкратном перевесе противника турецкое войско было разбито, а ровно через две недели при Кагуле соотношение сил было и вовсе 10:1. Однако и 1 августа 1770 года османы бежали, а авторитет Румянцева как полководца взлетел на недосягаемую высоту.

Не бездействовали и дипломаты, ногайцы внезапно перешли на сторону русских войск, что послужило причиной отставки хана Каплан-Гирея II. Вместо него на шатающийся престол уселся Селим-Гирей III. Однажды он уже правил, получалось это у него плохо, но иных законных претендентов не оставалось.

В Чесменской бухте 5–7 июля того же года русский флот полностью уничтожил турецкую эскадру. Нашими кораблями командовали граф Алексей Орлов и адмирал Григорий Спиридов. Чаще всего в исторической литературе Орлов упоминается лишь как любовник Екатерины II, на самом же деле это был талантливый, смелый, умный и очень незаурядный человек, настоящий государственный деятель.

В армии Румянцева бил турок артиллерист хорунжий Емельян Пугачев, «Культура» писала об этом в материале «А казачок-то засланный?». При осаде Бендер он получил награду за спасение генерал-аншефа Петра Панина.

А как же англичане? Все просто — их заблаговременно «купили».

«В 1766 году был заключен торговый договор с Англией. И в данном случае согласие русского правительства было куплено ценой полного единодушия с ним в польском вопросе, проявленного со стороны Англии. Англию связывали с Россией и более широкие политические соображения, поскольку у них был один общий противник — Франция», — повествует «История дипломатии».

События первых трех лет войны кардинально изменили обстановку в Европе. Россия заявила о себе как сверхдержава того времени: политические карты пришлось пересдавать. Боевые действия продолжались, а дипломаты заключали новые союзы. Однако это тема другого повествования.