На четыре буквы

18.08.2016

События, вошедшие в анналы под аббревиатурой ГКЧП, спустя четверть века воспринимаются в нашем обществе довольно индифферентно. Августовский бархат широко заслонили собой лихие 90-е — криминальный беспредел и войны на окраинах, расстрел парламента и дырявый госбюджет, полное падение нравов и обесценивание человеческой жизни. О шоковой терапии всего и вся, последовавшей за розовыми мгновениями победы демократии, нам рассказал Сергей Медведев, первый журналист, объявивший создание ГКЧП попыткой переворота.

Так называемый путч был бы сегодня еще менее заметным, если бы не три сакральные жертвы — похороны защитников Белого дома стали поистине кульминационным моментом ельцинского единения с народом. Об этом в интервью «Культуре» вспоминают родные и близкие последних посмертных Героев Советского Союза — Комаря, Кричевского, Усова.  

А можно ли на фоне истории, разрешившейся столь малой кровью, считать самих членов ГКЧП донкихотами, пытавшимися остановить распад великой страны, но не рискнувшими перейти к максимально жесткому силовому варианту? Вполне. Так, например, считает историк спецслужб Анатолий Житнухин, автор биографии Владимира Крючкова, главы КГБ и одного из вдохновителей заговора.




Сергей Медведев: «В 1991-м все могло закончиться гражданской войной»







Связанные одной кровью







«Расстрельные списки Крючкова? Что за нелепость!»







Эхо ГКЧП. В Москве аукнулось — ​в Чечне откликнулось