Летящей походкой ты вышла из цирка

Александр ПАНОВ

29.11.2019

Ветеран российского антикварного рынка галерея «Элизиум» представляет выставку «Исчезающая реальность» из творческого наследия Артура Владимировича Фонвизина (1882–1973). Галерея, не в первый раз обратившаяся к фонвизинским работам, взяла в помощники не только частных коллекционеров, но и музей Большого театра вместе с Московским академическим театром им. Вл. Маяковского (во времена Фонвизина — МТД) и Центральную научную библиотеку Союза театральных деятелей РФ.

Театры тут возникают по понятной причине: Артур Фонвизин портретировал актрис и актеров Московского театра драмы и артистов Большого театра. Не от хорошей жизни. Еще в марте 1937-го городской отдел ИЗО Управления по делам искусств после выставки художника в Музее изобразительных искусств устроил «формалисту» полноценный разнос, дабы помочь ему выбраться из творческого «тупика». Тот жаловался: «Мне негде работать. В комнате живут 4 человека. Я даже не могу зажечь сильный свет». На что «тов. Герасимов» (непонятно, Александр или Сергей, но явно из производителей «вождей после дождей») бойко отвечал: «Говорите о своем творчестве, а не о квартире». В 42-м Фонвизина как немца вместе с семьей вообще выслали в Казахстан — и это еще удача. Так появился карагандинский «Веселый верблюд», представленный на нынешней выставке. В общем, театральные портреты до и после ссылки делались на заказ, для заработка, и осели за кулисами. Откуда «Элизиумом» теперь извлечены — и можно только удивляться, глядя на Фаину Раневскую в роли Берди из «Лисичек» МТД 1944 года: хрупкую, тонкую, нежную, совсем не похожую на старую клячу из советского кино. На выставке к графическим портретам актеров прилагаются фото — и становится ясно, что Фонвизин рисовал не людей, а собственные фантазии. Не «исчезающую», как в названии проекта, а несуществующую «реальность».

Поэтому главными героями выставки становятся цирковые наездницы — и им посвящен основной аттракцион экспозиции, имитация садово-парковой карусели, на которой развешаны всякие мамзели с белым плюмажем. И тут понимаешь, что Артур Фонвизин любил театр не из-за денег и несладкой жизни. Он любил даже не театр, а цирк или кабаре с их несносной легкостью и шаткостью, как у акварели, где все туманится и растворяется в одном гармоническом сиянии.

Уже давно коллекционер и поклонник русского авангарда Николай Харджиев, сравнивая художника с Малевичем и Филоновым (ну никакого вроде бы сходства!), приписал искусству Фонвизина «ритм юношеской походки». Тут же вспоминается «прыгающая походка» поколения декабристов от Юрия Тынянова в «Смерти Вазир-Мухтара». У работ Артура Фонвизина юношеская, прыгающая, летящая, весенняя походка. Цирковая. А значит — неунывающая.

Марина МОЛЧАНОВА, директор художественной галереи «Элизиум», коллекционер, рассказала «Культуре» об интересе к наследию Артура Фонвизина и борьбе с подделками.

культура: Ваша очередная мини-ретроспектива Фонвизина, любимца коллекционеров, подгадана к 45-му Российскому антикварному салону в Гостином Дворе?
Молчанова: Нет, конечно. Тем более в Салоне наша галерея и так участвует. Выставка Артура Фонвизина — проект сугубо некоммерческий, для продажи здесь предназначена малая толика вещей, поскольку, например, библиотека СТД или Большой театр не собираются раздавать свои коллекции. Это, во-первых, имиджевый проект галереи. Во-вторых, нам было просто интересно им заниматься.

культура: «Элизиум» уже не первый раз показывает Фонвизина. Почему до сих пор интересно?
Молчанова: Первую его выставку мы сделали ровно двадцать лет назад, в 1999 году. И она была в десятки раз слабее и хуже нынешней. Но тогда искусство этого художника помнили лишь специалисты. Хотя он был боготворим искусствоведами и коллегами. В 2002-м вышел альбом — и началась его публичная слава. А за ней — подделки.

культура: А как можно подделать «исчезающие», если использовать название нынешней экспозиции, мерцающие, прозрачные акварели Фонвизина?
Молчанова: Можно. По крайней мере, пытаются. И сейчас мы столкнулись с «фальшаками», готовя этот проект. Но достаточно посмотреть на качество бумаги, с которой он работал. Благодаря которой и появляются его «мерцания». Они просто завораживают.