Там, за горизонтом

Андрей САМОХИН

11.10.2019

В выставочном зале Товарищества живописцев Московского союза художников на столичной Тверской-Ямской проходит выставка удивительного мастера кисти, профессора Суриковского института Андрея Ремнева. Миры, рождающиеся на его полотнах, будят воображение, тревожат душу вневременными образами и подсознательными воспоминаниями.

Андрей Ремнев — один из немногих современных художников, хорошо известных в России и за рубежом. Причина тому — найденный им оригинальный стиль, совмещающий классическую чистоту живописного рисунка (сравнимого с работами мастеров Кватроченто и прерафаэлитов), символизм и декоративность «мирискусников», смелое оперирование пространством конструктивистов, пастельную нежность ар-нуво и, наконец, опрокинутую в вечность иконопись. Ею он, к слову, достаточно долго занимался под руководством протоиерея Вячеслава (Савиных) в Спасо-Андрониковом монастыре. Подобно художникам прошлого, он создает свои краски с использованием натуральных пигментов, стертых на желтке, тонко используя их в лессировках.

Изощренную концептуальность многих своих сюжетов, импонирующих интеллектуалам, Ремнев сочетает с яркой восточной декоративностью, например в скрупулезных прописях одежд и тканей, раскрашенных собственными рисунками и орнаментами. Последнее привлекло к его творчеству известных западных дизайнеров и модельеров. Мадридский дом моды Delpozo даже запросил у художника разрешение на создание авторской коллекции одежды Remnev.

При всем этом Андрей Владимирович, родившийся и проведший детство и юность в подмосковной Яхроме, — сильно выраженный русский художник. И дело не в том, что героями (а чаще — героинями) его картин становятся персонажи в традиционных русских платьях, а фонами за ними — сакральные русские пейзажи и фрагменты икон. Даже в совершенно, казалось бы, отвлеченно-вненациональных образах проглядывает «русский глазок» по Василию Розанову.

В чем он? А это трудно определить, равно как и описать словами сюжеты картин. Многие напоминают «сны о чем-то большем», иные — раздумчивые притчи, мягкие ребусы, у которых нет однозначных отгадок. Многозначительная иконописная статичность фигур и ренессансная глубина лиц вкупе с нежно-пастельной яркостью красок и — часто — с золотой тонировкой создают у зрителя довольно странное ощущение «вывешенности» за пределы нашего мира туда, где царят чистые образы-эйдосы. Возможно, это то самое, о чем писал философ и поэт Владимир Соловьев: «Милый друг, иль ты не видишь, что все видимое нами — только отблеск, только тени от незримого очами?»

Один рецензент довольно остроумно определил Андрея Ремнева как художника «непонятной ясности». Действительно — никаких сюрреалистических или концептуалистских «прибамбасов», все кристально четко. Но при этом никак не подходит под реалистическое описание действительности, романтическое ее возвышение, а тем более — постмодернистское разрушение.

На вернисаже «Культура» поинтересовалась у самого Андрея Владимировича, что он думает о «местоположении» рождаемых им миров и определении его творчества как «эскапизм».

— Мы все родом из детства, особенно художники, — отвечает Ремнев, — мой детский взгляд в живописной Яхроме с ее горами-холмами, кораблями, идущими куда-то по Каналу имени Москвы, всегда стремился перепрыгнуть за видимый горизонт, представить, что там. Это детское переживание неведомого мира, тайны и стало, наверное, тем нервом, который лег в дальнейшем в мои картины. Оно же и научило меня мыслить «пластически». Легенды, создаваемые мной на полотнах, отнюдь не «головная» цель, а способ высказать ощущение таинственной глубины и в то же время кристальной ясности мироздания. Я не просчитываю «эффекты» или мысли, которые вызовет картина у зрителей. Зато знаю, когда она закончена: она сама подает сигнал. Что же касается эскапизма, то я не очень понимаю, что это значит в применении к искусству. От реальности не убежишь, но можно попытаться выразить ее несколько глубже и с других ракурсов, чем, скажем, в телерепортаже. Чем я и пытаюсь заниматься.

На выставке представлено около трех десятков уже известных картин и несколько новых работ Андрея Ремнева, которые затем отправятся на вернисаж в Рим.