Владимир Лагранж: «Я не скучаю по прошлому — только по молодости»

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

12.09.2019

Центр фотографии имени братьев Люмьер представил выставку «Улицы Лагранжа». Юбилейная ретроспектива — а классику отечественной фотографии в этом году исполнилось 80 лет — предлагает прокатиться на машине времени: от уютных, «ламповых» 60-х до бунтующих 90-х. В фокусе — обычный человек: слабый, нелепый, порой смешной, но всегда — чем-то близкий автору. Лагранж не смеется над своими героями, наоборот — искренне любит. Накануне вернисажа «Культура» побеседовала с мэтром.

культура: В экспозиции есть редкие работы, например, снимки Франции 1960-х. Раньше не показывали?
Лагранж: В большую ретроспективу в 2008-м не включил. Она называлась «Так мы жили», поэтому парижские кадры выглядели бы странно. Я там оказался в 1964-м. В первый раз обычно выезжали в соцстраны. А меня сразу отправили во Францию — да еще с такой фамилией. До сих пор не понимаю, как это получилось. Никогда не участвовал в закулисных играх. Поразил контраст с нашей жизнью. Сейчас везде более-менее одинаково: где-то чуть лучше, чище. Хотя тот же Париж — довольно грязный город. Помню, однажды оказался в районе Дефанс — посмотреть небоскребы. Сижу в кафе, курю. Спрашиваю — где пепельница? Отвечают: кидайте на пол. Смотрю — под ногами окурки.

культура: Нынешняя выставка во многом повторяет предыдущую.
Лагранж: Переговоры шли долго. Главный куратор, основатель галереи Наталья Григорьева-Литвинская попросила найти в архиве что-нибудь новенькое. А ведь я уже выбрал лучшее для предыдущего смотра. Но все-таки прошло 11 лет. Подросло новое поколение. Совершенно не жалею, что экспозиция получилась именно такой. Благодарен и Наталье, и куратору Саше Анисимовой, без чьей помощи не собрал бы материал. За последние два года мое зрение сильно упало...

культура: Вы работали в Фотохронике ТАСС, журнале «Советский Союз». Много ездили по стране. Можете вспомнить самую необычную командировку?
Лагранж: Наверное, съемка в доме для умалишенных в Северной столице. Это было на рубеже 1980–1990-х. Трудился тогда в журнале «Родина». Знал, что будет трудно пробиться. Но получилось. Приехал, познакомился с главным врачом. Отснял целую серию. Вернулся в Москву, проявил пленки. И понял: это нельзя печатать. Главный редактор согласился. Фотографии пациентов могли увидеть знакомые, не знающие, что люди нездоровы. Кадры лежали в архиве 20 лет. За эти годы больные, к сожалению, с большой вероятностью ушли из жизни. К тому же когда сканировал материал, произошел технический сбой — разбалансировка цвета. Так что лиц на снимках не узнать. В 2009-м отважился сделать выставку «Люди Y. Репортаж из параллельного мира» в галерее FotoLoft на «Винзаводе». Зрители меня поняли. В Центре фотографии эти работы можно увидеть в слайд-шоу.

культура: На рубеже 80–90-х Вы стали снимать политиков. Почему?
Лагранж: Всегда был далек от Кремля. А тут началась перестройка. I Съезд народных депутатов СССР. Получил аккредитацию. Для меня это был новый опыт. Старался сделать интересные фотографии. Помню, зашел в зал заседаний. На сцене — огромная скульптура Ленина. Решил — пусть в кадре будет его рука: как символ давления, несвободы. По соседству — президиум. Председательствовал Михаил Горбачев. Для хорошей композиции нужна была вторая фигура. Ушел в конец зала, поставил штатив, нацелил объектив. Ждал нужного момента. В конце концов поймал — Горбачев заговорил с одним из участников. О чем они беседовали, меня не интересовало. Надо сказать, официальные мероприятия так никто не снимал, коллеги обычно следовали определенному шаблону. Мимо проходил Володя Мусаэльян. Удивился, зачем я фотографирую издалека, и попросил посмотреть. Заглянул в видоискатель, удивился. Он снимал хронику, а я пытался сделать нечто иное.

культура: Приходилось отстаивать свою точку зрения?
Лагранж: Пожалуй, нет. Ко мне прислушивались. Те, кто принимал работу, видели: я хорошо отношусь к героям снимков. Иногда меня спрашивают: «А как прохожие воспринимали направленный на них объектив?» Отвечаю: для них это был праздник. Теперь все иначе. Да и нынешних людей фотографировать не очень хочется. Не знаю, в чем дело. Другие лица, обстановка. Я не скучаю по прошлому — только по молодости. Время летит слишком быстро. Нынешний год едва начался и уже заканчивается. Вот такая наша короткая, стремительная жизнь.