Сразу в «Крик»

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

18.04.2019

Государственная Третьяковская галерея в рамках Открытого фестиваля искусств «Черешневый лес» представила масштабную выставку Эдварда Мунка. 

Норвежский художник, родившийся в середине позапрошлого века, по духу ближе авторам XX столетия. Самая знаменитая картина «Крик» (на самом деле — серия работ) была создана под впечатлением «кроваво-красного» заката на окраине Кристиании — нынешнего Осло. Однако в итоге стала символом экологических и гуманитарных катастроф: пламенеющее небо нередко воспринимают как намек на атомный взрыв. Конечно, это перенос современных страхов на доядерную эпоху. Однако в том, что Мунк был переполнен самыми мрачными предчувствиями, сомневаться не приходится.

Прежде всего убеждают названия картин: «Смерть в комнате больного», «Больной ребенок», «Одинокие». Декадентские настроения на рубеже XIX–XX веков овладели умами многих. Мунк испытывал экзистенциальный ужас еще и из-за личных трагедий — от чахотки умерли мать и сестра будущего живописца. Художник жил в эпоху, когда туберкулез не щадил никого, даже августейших особ. Отсюда — болезненность и меланхолия, царившие в артистических кругах. Мастер признавался: «Мне в наследство достались два самых страшных врага рода человеческого — чахотка и душевная болезнь». Помутнением рассудка страдал не только Мунк, но и одна из его сестер. Эдвард поправлял душевное здоровье в клинике и, подобно еще одному безумному автору, Ван Гогу, оставил портрет лечащего врача. Норвежец и здесь выступил предтечей многих авторов XX столетия: он превратил собственную биографию в произведение искусства, перенес факты, в том числе интимные, на холст.

Организаторы выставки задались целью показать, что Мунк — не автор одной картины (хотя самый первый вариант «Крика», выполненный в 1893 году, все-таки прибыл в столицу). В Третьяковке представлены работы, объединенные «женской» темой. Художник редко изображал счастливые моменты: его больше привлекали темы ревности и одиночества. При этом норвежец слыл красавцем — дамы были от него без ума. В одном из разделов выставки представлены фотографии — Мунк увлекался съемкой, часто делал селфи. В некоторых ракурсах можно увидеть сходство с Марлоном Брандо. Успех у противоположного пола не вскружил мастеру голову. Напротив, отношения с подругами оказались трудными, расставания — болезненными. Одна из красоток — английская скрипачка Эва Мудоччи, она же Эвангелина Маддок, — изображена на эффектной литографии: томная, с пышными волосами — как знаменитые девушки Климта. Художник тянулся к противоположному полу и одновременно боялся его, считая источником страданий. На последнее намекает холст «Вампир» (1893), где рыжеволосая дама впивается в шею кавалеру. Женщины для Мунка олицетворяли все чувственное, хаотичное, хтоническое — представали угрозой рациональному и ясному, то есть мужскому. Подобные клише были вполне в духе времени: именно на рубеже веков вышла книга Отто Вейнингера «Пол и характер», высоко оцененная Августом Стриндбергом, с которым Эдвард Мунк дружил. Представления норвежского живописца укладывались и в мифопоэтическую картину мира, недаром знаменитый цикл «Фриз жизни» он называл «поэмой о жизни, любви и смерти». Входившие туда полотна демонстрировали бытийный круговорот: от встречи героев и возникновения чувства до смерти. 

Центральные вещи этого цикла — «Пепел» (1925) и «Танец жизни» (1925) — можно увидеть в Москве. На последнем холсте художник изобразил себя в окружении дам: его лирический герой танцует с Милли Таулов, в которую мастер был с юности влюблен. Слева стоит Тулла Ларсен, безуспешно пытавшаяся покорить его сердце. Справа — она же, в черном платье: осознавшая тщетность своих надежд. О сложных отношениях с женщинами свидетельствует и картина «Смерть Марата» (1907). Автор не стал прибегать к исторической реконструкции, на полотне показаны современные любовники. Кстати, Мунк и себя воображал Маратом — об этом свидетельствует селфи, сделанное в лечебнице и отсылающее к знаменитой картине Давида.

В экспозицию также включены 10 автопортретов норвежца. Один из них, «Автопортрет с сигаретой» (1895), открыл мастера отечественному зрителю. Работа участвовала в выставке скандинавского искусства в Петербурге в 1897 году. Организовал событие неутомимый Сергей Дягилев. Публике показано письмо, в котором импресарио приглашает маэстро принять участие в проекте. Еще один «русский след» — томики Достоевского, принадлежавшие Мунку. Художник обожал русского писателя, даже создал картину «Кроткая» (1927–1929). Ее можно увидеть на одном из последних автопортретов («Автопортрет. Между часами и кроватью», 1940–1943). Столетие назад Эдвард Мунк был совсем не чужд России. Похоже, пришла пора восстановить эти утраченные связи.