Дни Савелия

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

16.11.2018

Столичная галерея «Наши художники» не в первый раз обращается к творчеству незаслуженно забытых мастеров. На этот раз в фокусе внимания — работы Савелия Сорина: портретиста первой половины XX века, добившегося признания в Российской империи, а после революции прославившегося в Европе и Америке. Далеко не все живописцы, свидетели слома эпох, нашли свое место в новой реальности. Так, имя Елены Киселевой, однокурсницы Сорина по Императорской академии художеств, было предано забвению. О ней вновь заговорили лишь в 2016-м — после ретроспективы в Музее русского импрессионизма. Теперь пришла пора вспомнить о самом Сорине — создателе не менее тысячи портретов, малая часть которых осталась на родине.

Нынешняя выставка представляет 28 картин. Многие попали в Россию стараниями вдовы мастера. Выполняя волю художника, она привезла в Советский Союз 30 работ. Среди них автопортрет мэтра, а также изображения выдающихся личностей: Александра Бенуа, Михаила Фокина, Федора Шаляпина. Тогда же, в 1973–1974 годах, прошли единственные «персоналки» Сорина на Родине: в Третьяковской галерее и Русском музее. Впоследствии произведения мастера отправили в разные музеи.

Судьба не баловала мэтра. Сорин рос в бедной семье хасидов, мальчик любил изобразительное искусство, однако ему запрещали все, кроме молитв, рассказывает внук, художник Владимир Сорин. В неполные 16 лет будущий портретист ушел из дома, поссорившись с отцом. Бродяжничал, потом поступил в Одесскую рисовальную школу. При ней было и общеобразовательное училище, куда сразу не приняли, дали год на подготовку.

— Ночью он работал в пекарне, утром разносил газеты, — рассказывает Владимир Сорин. — Во второй половине дня шел в общеобразовательную школу, затем — в рисовальную. Его наставником стал художник Кириак Костанди, один из основателей передвижнического движения на юге России. Учил всему: как жить, думать, понимать искусство. Деду вообще повезло с наставниками. Он с благодарностью вспоминал и Репина, чью мастерскую посещал в Академии, и Бенуа: называл его творческим отцом.

Окончив рисовальное училище, Савелий Сорин поступил в Академию художеств. Успешно завершил обучение и в 1908–1909 годах совершил пенсионерскую поездку по Европе. Затем вернулся в Петербург и окунулся в художественную жизнь. Быстро прославился как портретист: его картины прежде всего поражали тонким психологизмом. Как, например, изображение князя Сергея Волконского, директора Императорских театров — рафинированного аристократа. Владимир Сорин отмечает, что психологическая чуткость, «прозорливость» была присуща деду от природы — второй большой талант, отточенный непростым опытом бродяжничества: «Очень важно сразу понять сущность человека. Как говорится, или битый, или сытый».

В каталоге, специально выпущенном к выставке, помимо материалов искусствоведов Джона Боулта (профессора Университета Южной Калифорнии) и Ксении Кораблевой (сотрудницы галереи), впервые опубликован черновик статьи Александра Бенуа с комментарием Нины Шабалиной (завотделом рукописей Русского музея). Бенуа четко отделяет работы Сорина от творений других выдающихся портретистов эпохи — Сомова и Серова. К примеру, Валентин Александрович, хлестко называвший проходные вещи «Портрет Портретыч», нередко изображал нелицеприятные черты характера модели. Совсем иное отношение у Савелия Сорина. Любопытно изображение княгини Ольги Орловой — отсылающее к шедевру Серова, принятому заказчицей весьма прохладно. У Сорина высокородная модель сохраняет тот же надменный вид, и все же в ее взгляде больше человечности. В этом заключался дар маэстро: «вытащить» из героя лучшее, разглядеть внутреннюю красоту. Вера, будущая жена художника Сергея Судейкина, писала в дневнике: «Оказывается, что Сорин по отношению к людям идеалист, романтик, а мы трезвы, холодны, опытны».

Над портретами мастер работал долго и кропотливо:

— Тратил от 30 до 60 сеансов, — рассказал Владимир Сорин. — Модель должна была отсидеть два часа, передохнуть и опять начать позировать. Перед созданием картины делалось множество подготовительных листов. Если с бумаги нельзя было без следа стереть рисунок, дед вырезал кусочек и вклеивал другой лоскут.

Характер у художника был упрямый, сложный, несмотря на воспитанность и обходительность, которые отмечали современники. Муза Бунина Галина Кузнецова, знакомая с Сориным (кстати, живописец был влюблен в девушку и даже предлагал ей руку и сердце), описала случай, произошедший во время работы над портретом Елизаветы Боуз-Лайон, будущей королевы-матери. Однажды та сильно опоздала на сеанс и, словно извиняясь, предложила мастеру вместе позавтракать. Однако стол для него накрыли в другой комнате. Оскорбленный маэстро поймал такси, поел в ресторане и вернулся: «Ну, через несколько дней среди сеанса она говорит: «Хотите мадеры?» Я говорю: да. Принес метрдотель бутылку, налил два бокала. Она присела на барабане (она на нем позировала), а я с другой стороны, она подняла бокал и говорит: «Сегодня мне двадцать три года!» В это время двери открываются, и входит офицер, который со мной торговался насчет цены и вообще этикетом заведовал. Вошел, посмотрел и сейчас же обратно. Она вспыхнула и говорит мне: «Как он меня мучит! Он ко мне приставлен, и тогда вот, когда я вас пригласила завтракать, он нашел, что это неприлично, и велел накрыть вам отдельно...»

Эти, а также многие другие факты приходится собирать буквально по крупицам: подвижническим трудом занимается внук мэтра. Кстати, Владимир Сорин узнал о родстве только в конце 1980-х: когда из-за границы позвонила женщина, представившаяся его тетей. Информация о деде-эмигранте (умершем в 1953 году) долгое время хранилась в тайне. Благодаря общению с обретенными родственниками, а также поискам в архивах удалось собрать немало сведений. Оказалось, успешный художник финансово помогал огромной семье. Искал заказы для Бенуа, голодавшего в оккупированном Париже (сам Сорин к тому времени обосновался в Нью-Йорке). Жертвовал крупные суммы в фонд помощи СССР во время Второй мировой. На выставке, кстати, можно увидеть портрет, ранее фигурировавший под названием «Партизанка» (1945). Он написан после победы над фашизмом: позировала дочь Шаляпина Дасия.

Поэтический дар мастера, его фанатизм, преданность работе, секрет успеха среди представителей международного истеблишмента — многое еще предстоит детально изучить. А пока — лучше увидеть портреты вживую. Ведь с них смотрит прекрасная эпоха.