В поисках Надежды

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

14.02.2018

Надежда Лермонтова — ​имя не слишком известное любителям русского искусства. До недавнего времени можно было найти лишь разрозненные факты: дальняя родственница великого поэта, болезнь, ранняя смерть. Скудные фотографии позволяли судить о стиле — ​странном, символистском, даже экспрессионистском. Галерея «Наши художники» представила первую персональную выставку забытого автора. Здесь показано 40 произведений из частных коллекций и Русского музея, а также фотографии чудом сохранившихся фресок, созданных Надеждой Владимировной совместно с другими живописцами в храме св. Василия Великого в Овруче (Житомирская область).

По словам владелицы галереи Наталии Курниковой, экспозиция задумывалась давно, и для ее организации пришлось проделать большую работу. В итоге проект вырос в полноценное научное исследование. Елена Теркель, заведующая отделом рукописей Третьяковской галереи, восстановила биографию художницы, фундаментальная статья напечатана в каталоге. Помогло эпистолярное наследие — ​аналогичным образом в прошлом веке стали известны подробности жизненного пути другого «проклятого живописца» — ​Винсента Ван Гога, изливавшего душу в письмах брату Тео. Замкнутая, колючая, не слишком общительная Лермонтова, слывшая индивидуалисткой, раскрывалась в переписке с подругой Юлией Оболенской. Девушки познакомились в частной художественной школе Елизаветы Званцевой. Их учителем был Лев Бакст, из всех подопечных выделявший именно ее. Елена Теркель описала почти анекдотическую ситуацию:

— Надежда Владимировна с юности была прекрасным колористом. Соученики безуспешно пытались ей подражать. С каникул они привозили работы — ​неумелые копии Лермонтовой по цветовой гамме. А она всегда приезжала с чем-то новым и невероятным.

Художница происходила из дворянского рода. На вернисаже присутствовала одна из ее наследниц — ​Наталия Фок. Она не застала Лермонтову в живых, но росла под опекой ее младшей сестры Александры, второй жены академика Владимира Фока:

— Я жила в этой семье с шести лет. Памятью об ушедшей родственнице очень дорожили. Многие картины, которые есть на выставке, висели у нас дома, даже в детской. Моя приемная мама много рассказывала о сестре, которая была высокообразованным человеком, прекрасно знавшим литературу, языки. Лермонтовы владели доходными домами, их резиденцией был особняк в Петербурге. При этом они имели высшее образование и работали — ​что, вероятно, помогло пережить революцию.

В 1910-м Надежда Владимировна вместе с двумя однокашниками уехала расписывать Васильевскую церковь в Овруче. По преданию, киевский князь Рюрик Ростиславич в XII веке возвел здесь храм, впоследствии разрушенный. Начало XX столетия было отмечено его восстановлением, которое доверили будущему конструктивисту Алексею Щусеву, получившему за эту реставрацию звание академика архитектуры. Прибывшие в Овруч художники вдохновлялись древними фресками Спаса на Нередице. В творениях Лермонтовой, изобразившей, в частности, Рождество Христово и Страшный суд, чувствуется влияние древнерусской и романской традиций. Специально для выставки в одном из залов галереи воссоздали церковные интерьеры, поместив на стены фотографии росписей. Руководил этим проектом Евгений Райцес:

— Организовали съемку через Украинскую православную церковь Московского патриархата. В Овруче находится маленький женский монастырь: 10 или 15 монахинь. Сам храм огромный. Окна небольшие, темно. Когда включили привезенные осветительные приборы, служительницы удивились: они толком никогда не видели фрески, не могли рассмотреть. Мы зафиксировали только работы Надежды Лермонтовой. Вся росписи церкви до сих пор не задокументированы. Хотя работы уникальные, пережившие революцию и войну. Они выцвели, однако их можно очистить, восстановить. Сам город очень бедный. А ведь подобный храм мог бы привлекать туристов.

Росписи в Овруче — ​не единственная забытая работа Лермонтовой, ее словно преследовал злой рок. Еще в 1910-м из России уехал Бакст, и молодая ученица осталась без заботливого наставника. Профессиональным прорывом могла бы оказаться «Выставка живописи. 1915 год» в Москве, однако на вернисаже всех затмили футуристы, устроившие скандальный перформанс. Искусствовед Андрей Шемшурин вспоминал: «Ларионов прибил к стене женину косу, картонку из-под шляпы, вырезки из газет, географическую карту и т. д. Когда все было готово, Ларионов брал под руку товарища, показывал ему стенку и пускал в ход вентилятор. У всех опускались руки. Все понимали, что публика будет толпиться у стенки Ларионова». Надежда Лермонтова пылала негодованием: она говорила, что зрители и критики не станут вдаваться в тонкости работ других участников. Скорее, спор пойдет о том, что вообще считать искусством. И действительно: в громогласных баталиях мечтательные, грустные и даже трагичные произведения художницы потерялись. Их просто не заметили.

Между тем 1910-е были расцветом творчества. Лермонтова создавала сложные, порой мрачные вещи. Она не пыталась получить слепок сиюминутного: ее интересовало метафизическое, глубинное. На выставке можно увидеть «Четыре ощущения» (1914): автор, лежащая в лодке, представляет себя в разных ипостасях — ​юной, зрелой, с отблеском вечности на лице. Другая картина носит необычное название: «Посвящается памяти поэта» (1914). Здесь изображена сестра художницы Екатерина, а также друзья. Как рассказала сотрудник галереи Ксения Кораблева, участвовавшая в научной подготовке материалов каталога, герои работы пытаются разделить наследство Надежды Лермонтовой. Это своеобразная аллегория — ​размышление о том, что будет после смерти. Тема расставания с жизнью была одной из главных, она, например, выражена в работе «У камина» (1914): Надежда Владимировна держит на руках подругу Варвару Климович, соученицу по школе Званцевой. «Золотая Варя» умерла летом того года после экстренной операции, и Лермонтова тяжело переживала потерю.

Причиной столь мрачного мировосприятия были и серьезные проблемы со здоровьем самой художницы. В детстве она переболела скарлатиной, давшей осложнения на почки. Приступы хронического нефрита усилились после выполнения росписей в сыром холодном храме. Ненадолго помогали поездки на юг — ​в Крым, Самарканд, но с каждым годом становилось все хуже. Ей рекомендовали отправиться в Каир, говорили, что сухой и жаркий климат излечит за несколько лет, но в стране, охваченной революционными волнениями, эти слова выглядели фантастикой. Надежду Владимировну лечили методами тибетской медицины, облучали, однако болезнь не отступала. Лермонтова проводила месяцы в постели, с каждым разом отвоевывая у недуга все меньше времени на живопись. В письмах обнаруживаются пронзительные строки: «Я умирала эту зиму несколько раз… Все мои работы не нужны никому… их факту радуются только мои друзья». Сестра Екатерина, талантливый ученый, на несколько лет прервала карьеру, полностью посвятив себя уходу за больной. Сердце художницы остановилось в апреле 1921-го: она чуть-чуть не дожила до теплых дней, обычно приносивших облегчение.

Друзья, попытавшиеся организовать выставку, не смогли довести дело до конца. Имя необычного автора стало забываться. Елена Теркель пояснила:

— Лермонтова не примыкала ни к одной художественной группировке, возможно, это сыграло свою роль. Слишком независимая, к тому же с замкнутым характером. Никто, образно говоря, не поднял ее на щит и не заявил: «Она наша». И друзья, вероятно, были такие же, сами по себе.

Теперь появилась надежда на восстановление справедливости. На выставку не удалось собрать все шедевры — ​некоторые произведения потеряны, их еще предстоит найти. Однако зрители могут увидеть одну из жемчужин — ​«Девочку в красном» (1918): юная героиня идет по вымощенному плиткой Екатерингофскому проспекту рядом с домом Лермонтовых. Или картину «На диване» (1910-е), ранее считавшуюся автопортретом, а теперь атрибутированную как изображение младшей сестры Надежды Лермонтовой — ​Александры. А главное, публика получит шанс окунуться в странную трагичную вселенную, созданную идеалисткой, «любившей лишь совершенство» и четко понимавшей, что его не существует.