Разные, но вместе

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

15.12.2017

В ГМИИ им. А.С. Пушкина проходят ежегодные «Декабрьские вечера Святослава Рихтера». К XXXVII Международному музыкальному фестивалю приурочена выставка «Импрессионисты и передвижники. На пути в XX век» — детище президента музея Ирины Антоновой. Цель проекта — вписать наших живописцев в европейский контекст. 

Идея сопоставления художественных течений была предложена известным искусствоведом Ниной Дмитриевой, чье столетие отмечалось в этом году. Организаторы подчеркивают, что не собирались буквально следовать тезисам исследовательницы. И все же сравнение авторов двух стран принадлежит именно ей. Главная черта, объединявшая ведущих мастеров эпохи — борьба с академизмом. Импрессионисты выступали против засушенных красок и сюжетов Парижского салона, хотя некоторые, включая Поля Сезанна, мечтали участвовать в нем — это был вопрос престижа. Россия прославилась знаменитым «бунтом четырнадцати», когда выпускники Академии художеств для конкурса на Большую золотую медаль захотели взять темы из жизни. После отказа руководства 14 воспитанников во главе с Иваном Крамским покинули учебное заведение.

Впрочем, сравнивать импрессионистов и передвижников — занятие рискованное. Экспозиция подтверждает: различий все-таки гораздо больше, чем сходства. Представители обоих направлений нередко обращались к повседневной жизни, однако передвижники при этом бичевали пороки общества, обнаруживали в обыденном страшное, неправильное и несправедливое. Прежде всего их интересовало содержание — темы и сюжеты. Отсюда — повествовательность, даже литературность изображений: задачи выходили за рамки эстетики. Произведение должно было решать социальные проблемы — менять мир к лучшему. Картины-жесты, картины-высказывания предшествовали авангардным плакатам со строками Маяковского, создававшимся с расчетом на широкую аудиторию, звучавшим мощно и ярко.

Иначе действовали импрессионисты, видевшие в быте нечто прекрасное и поэтичное. Отказ от мифологических или библейских сюжетов стал следствием интереса к уединенному сознанию. Авторы хотели выразить частное, личное, пропустить мир через себя. И, конечно, их привлекали не столько сюжеты, сколько сама форма, изобразительный язык. Французы предвосхитили поиски XX века в искусстве и науке прежде всего в философии. Живописцев занимала не история сама по себе, а средства, которыми ее можно рассказать.

Решая совершенно разные задачи, импрессионисты и передвижники порой все-таки обнаруживали точки соприкосновения. Так, символические обобщения характерны не только для работавшего с толстовским размахом Ильи Репина («Отказ от исповеди», 1879–1885), но и для выдающегося колориста Ван Гога. В «Прогулке заключенных» (1890) голландец интерпретировал гравюру Гюстава Доре. Наделив одного из персонажей собственными чертами, Винсент придал бытовому сюжету метафорическое значение: жизнь как ход по кругу, без надежды обрести свободу. Картина создавалась в психиатрической лечебнице недалеко от Арля, куда мастер был помещен после первого приступа болезни.

Можно провести параллели между Полем Гогеном и Исааком Левитаном. «Великий Будда» и «Над вечным покоем» транслируют одну и ту же идею: превосходство вечного над сиюминутным. В иных случаях сходство обнаружить сложнее: скажем, меланхоличные «Девушки в черном» Огюста Ренуара (1880–1882) резко контрастируют с решительной «Курсисткой» Николая Ярошенко (1883).

Более логичным (пусть и избитым) выглядит сравнение французов с Константином Коровиным и Валентином Серовым, чьи работы нередко относят к «русскому импрессионизму» (хотя само понятие вызывает много споров). Наши авторы близки зарубежным по многим параметрам, в том числе экспериментам с цветом. Деликатный Париж кисти Камиля Писсарро и огни ночной жизни на полотне Коровина; размашистый репинский портрет Элеоноры Дузе и безымянная балерина, запечатленная Эдгаром Дега; «Сибирская красавица» Василия Сурикова рядом с ренуаровской Жанной Самари. Переклички очевидны, причем влияние, конечно, было односторонним: в Европе не слишком хорошо знали наше искусство. А вот отечественные художники многому научились за границей. Вскоре их поиски породили совершенно самобытное явление — русский авангард, но это уже осталось за рамками выставки.



Фото на анонсе: Кирилл Зыков/mskagency.ru