Эль столетней выдержки

Татьяна СТРАХОВА

22.11.2017

Нынешний выставочный сезон проходит под знаком столетия русской революции. Масштабная ретроспектива Эль Лисицкого, формально не связанная с юбилеем, демонстрирует влияние событий 1917 года на судьбу одного, пусть и незаурядного, художника. 

Возможно, не случись переворота, мы и сегодня знали бы Лисицкого — дизайнера и архитектора с международным именем. Но его творческое наследие, несомненно, было бы иным. Талант, пропущенный сквозь жернова социальных катаклизмов и горнило русского авангарда, дал поразительный результат, который теперь представили московским зрителям.

Российская публика впервые может оценить харизму мастера, по сей день чтимого на Западе, но малоизвестного на родине, несмотря на частое включение его работ в различные проекты. Понять творчество как единое целое позволяет классическая персональная выставка с привлечением прежде неизвестных работ. Экспозиция из 400 произведений развернулась на двух самостоятельных площадках — в Новой Третьяковке (на Крымском Валу) и в Еврейском музее и центре толерантности. Хотя выставка «Эль Лисицкий» отличается от череды проектов, посвященных 1917-му, понимаешь: история — единый поток, где смешались социальные потрясения и перипетии искусства. И в этом контексте рассказ о Лисицком можно воспринимать как один, но знаковый эпизод множественных преобразований, затронувших всю Россию.

В судьбе живописца совпал ряд факторов, в том числе биографических. Юноша из еврейской семьи, рано обратившийся к изобразительному искусству, оказался причастен к процессу возрождения национальной культуры, начавшемуся в 1915-м. В Еврейском музее собрали работы Лисицкого, относящиеся к этому периоду и демонстрирующие его талант графика. Здесь и путевые зарисовки, сделанные в Белоруссии, Германии, Италии, и иллюстрации к детским книгам на идиш. В свете эволюции творчества эти издания с лирическими рисунками, полными мягкого юмора и округлых линий, кажутся произведениями совсем другого человека, которого с «каноническим» Лисицким объединяет лишь перфекционизм и неожиданная для начинающего автора виртуозность. Подобное наблюдение помогает почувствовать грандиозный потенциал, который в дальнейшем проявится в многогранности, полисимфоничности его вещей. Недаром сегодня Лисицкого за универсализм называют художником нового Возрождения.

Хотя рецензии пестрят такими определениями, как «титан авангарда», Лисицкий не стал стилеобразующей фигурой, как Малевич или Татлин. Это нисколько не умаляет его заслуг: именно он дал реальное измерение супрематическому полету форм, который декларировал Малевич. Исследователь Селим Хан-Магомедов выделял особую роль Лисицкого — «яркий талант интегрирующего типа». Можно сравнить с полетом, отрывом от земли жизнь самого мастера. Чуждый политики, он оказался проводником идей революции в искусстве.

В 1919-м родной ему Витебск стал штаб-квартирой Малевича, которого голод и прочие передряги выгнали из Петрограда. Лисицкий был не учеником, но верным последователем автора «Черного квадрата». Недаром наиболее важными в его творческом наследии сегодня считают «проуны» — «проекты утверждения нового». Динамические трехмерные конструкции, сохранившиеся только на графических листах и в живописных работах, сегодня впервые привезенных в Москву из-за рубежа, — результат приверженности мастера идеям группы молодых художников «Уновис» («Утвердители нового искусства). Новаторские, созданные на основе геометрической пластики, эти объекты все же связаны с реальным миром, со стремлением превратить супрематизм в инструмент преобразования окружающей действительности.

В подобном подходе проявились интересы Лисицкого-архитектора, который в дальнейшем придумал совершенно необычные, но практически обоснованные здания — «горизонтальные небоскребы». Восемь построек предполагалось возвести по периметру Бульварного кольца в Москве. Трудно сказать, позволяли ли технологии того времени реализовать масштабные проекты, как и невероятные по размаху замыслы Якова Чернихова — еще одного зодчего-утописта. Да и насколько вписались бы «небоскребы» в ландшафт старинного города? Вероятно, они вызвали бы возмущение защитников наследия. К счастью или на беду, но ситуации противостояния Лисицкий избежал: его планы стали одной из первых страниц в истории «бумажной архитектуры», прославившей Россию позднее, в последней четверти XX века.

В массиве наследия Лисицкого — прагматика, пытавшегося дать реальное измерение утопиям Малевича, — важное место занял результат практической работы: книжная и журнальная графика, плакаты. Символ эпохи «Клином красным бей белых» — прямая дань супрематическому мировоззрению. Другой пример, немного устрашающий, — постер для «Русской выставки» в Ганновере (1929), созданный с помощью наложения снимков двух лиц, юноши и девушки. Мастер использовал все разнообразие приемов светописи, от фотомонтажа до почти бесплотной фотограммы. Вероятно, иконическим для его творчества можно считать «Футболиста» — иллюстрацию к книге Эренбурга, соединившую фотомонтаж и геометрическую композицию. Но кураторы выбрали в качестве символа выставки широко известный «Автопортрет с циркулем», подчеркивающий образ универсального «художника-изобретателя».