Плавали, пишут
27.09.2017
В залах Российской академии художеств — экспозиция «Два капитана». Совместный проект с галереей «Веллум» посвящен творчеству Георгия Нисского и Ильи Каца.
Двух авторов связывал интерес к морской тематике, а также крепкая дружба. Нисский — спортивный, бодрый, динамичный — прославился в основном работами, в которых воспевалась романтика аэродромов и железных дорог. Общавшийся с Александром Дейнекой, испытавший влияние передовых ОСТа и ВХУТЕМАСа, мастер связан не только с отечественной, но и с мировой традицией — его интонации заставляют вспомнить Эдварда Хоппера. Картины Нисского погружают в особое экзистенциальное состояние: огромные пустые пространства и затерянные в нем люди-статисты — типажи, а не индивидуальные характеры. Правда, американца больше притягивали интерьеры, наш же художник отдавал предпочтение пейзажам.
На выставке много произведений раннего Нисского, созданных в 1920-е. Зарисовки пастелью и тушью — быстры, стремительны, лаконичны: будь то вихревое изображение танца, томный силуэт девушки эпохи джаза или абрис кипарисов на побережье. Водная стихия занимала в жизни Георгия Григорьевича особое место. Впервые он отправился на Черное море в 1928-м, позже бывал в Севастополе и Балаклаве, вместе с Ильей Кацем каждый год ходил под парусом по рекам и Клязьминскому водохранилищу. Впрочем, в экспозиции можно увидеть не только приморские пейзажи (в том числе поздние, выполненные после войны): нашлось место и более привычным «индустриальным» произведениям — вроде «Обработки дерева» (1920-е). Есть прекрасные ню, демонстрирующие виртуозность Нисского-рисовальщика. А новаторский «Прозрачный натюрморт» (1920-е) доказывает, что мастера занимали самые передовые эксперименты.
Илья Кац, в 30-е — главный художник музея-заповедника «Михайловское», оформлял павильоны ВДНХ, участник Сталинградской битвы. Предпочитал пейзажи, правда, ориентировался на сезаннистов. На изысканных, аккуратных, негромких работах запечатлены ленинградские и крымские виды: родившийся в Одессе, Илья Львович не мог оставаться равнодушным к водным просторам. Его «марины» — тихая игра фактур и красок: свежий утренний Севастополь, величественный мурманский порт, цветущий Гурзуф, залитая солнцем, сверкающая Северная столица. В качестве исключения — панорамы Москвы: Красная площадь, прорубание магистрали Нового Арбата, мобилизация во время Великой Отечественной. Наконец, совершенно особняком стоит «Набережная. Ялта» (1962): променад, кусок дома и огромное небо со жгутами проводов — все это оставляет у зрителя странное чувство меланхолии и одиночества. И заставляет вновь вспомнить картины Хоппера, где герой — а за ним зритель — остро ощущает оторванность от Вселенной.
