Сергей ГРОМОВ

20.10.2017

30 лет назад, 22 октября 1987 года, Нобелевская премия по литературе была присуждена Иосифу Бродскому. «За всеобъемлющую литературную деятельность, отличающуюся ясностью мысли и поэтической интенсивностью».

К тому времени в СССР — его Иосиф Александрович покинул полтора десятка лет назад — в разгаре была горбачевская перестройка. В конце 87-го подборку стихотворных произведений поэта напечатали в журнале «Новый мир». С тех пор его имя стало предметом громких политических спекуляций. Представители позднесоветской интеллигенции заочно причислили Бродского к своему лагерю, а в 90-е «приватизировали» окончательно. Сам поэт, насколько известно, согласия на прямое соотнесение с «западниками» никому не давал и к радетелям за «вашу и нашу свободу» относился с известным пренебрежением.

Споры о Бродском продолжаются. Одни по инерции утверждают, что его никак не отнесешь к продолжателям национальной литературной традиции. Другие, возражая, парируют: человек, который написал «На независимость Украины», сделал это потому, что настоящий русский поэт — всегда со своим, а не с чужим народом: «С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи! Только когда придет и вам помирать, бугаи, будете вы хрипеть, царапая край матраса, строчки из Александра, а не брехню Тараса». «Александр» — разумеется, Пушкин.

Вторая точка зрения на природу творчества Бродского выглядит убедительнее. Вспомним, что в 1974 году, уже пребывая на чужбине, Иосиф Александрович использовал в стихотворении «На смерть Жукова» ритмику и образы написанного в память об Александре Суворове «Снигиря» Гавриила Державина. Великого советского военачальника автор сравнивает с легендарным русским полководцем, а себя — с классиком, который Пушкина «заметил».

Бродский стал для русской литературы новым Державиным, строгим авторитетом, недосягаемой величиной, и вряд ли его стоит винить в том, что благословлять в 90-е было некого.