Гости съезжались на дачу

Виктория ПЕШКОВА

20.09.2019

Музей А.С. Пушкина в Гурзуфе отмечает 30-летие. Казалось бы, не так уж и много, но его драматичная, порой даже трагическая, история отнюдь не исчерпывается тремя десятками лет. И для него, без преувеличения, год можно считать за два, а то и за три.

Музей переживал не самые простые времена. Здание, в котором он расположен, — дача герцога Ришелье, — построенное двести лет назад, нуждается в реставрации. Не менее актуален и вопрос о техническом переоснащении выставочных пространств. Да и собственно экспозиция, по мнению сотрудников, требует переосмысления — публика изменилась, и весьма значительно. Насущные проблемы гурзуфской институции озвучили этой весной на профессиональном форуме «Интермузей», прошедшем под эгидой празднования 220-летия Пушкина. Удастся ли их решить к 225-й годовщине со дня рождения солнца русской поэзии — вопрос открытый.

«Мой дух к Юрзуфу прилетит...»

О крымском путешествии Александра Сергеевича с «милым семейством» генерала Раевского, совершенном почти два века назад — в сентябре 1820 года, написаны сотни тысяч страниц. Благодаря письмам самого поэта и воспоминаниям современников, оно задокументировано довольно точно, едва ли не по часам. Но есть в этом вояже странички, не спешащие открывать тайны пытливым пушкинистам. Одна из романтических историй связана с кипарисом, растущим в парке ришельевской дачи.

В 1808-м генерал-губернатор Новороссийского края, в состав которого вошла Таврическая губерния, герцог Арман-Эмманюэль дю Плесси де Ришелье во время генеральной инспекции вверенных ему территорий сделал остановку в Гурзуфе. Плененный здешними красотами, он приобрел небольшое имение, куда можно было бы сбежать от государственных дел: в благословенной Одессе, где располагалась штаб-квартира Ришелье, являвшегося к тому же градоначальником Южной Пальмиры, с растительностью было туго. Вокруг дома стараниями талантливого садовода Эжена Либо был разбит английский парк, где высадили растения, до той поры в Крыму неведомые — кедры, пинии, гранаты, лавры, а возле самого дома — кипарисы.

Как получилось, что один из них вырос поодаль от остальных, теперь уже никто не знает. Но именно это одиноко стоящее дерево и навещал каждое утро поэт, к нему он «привязался чувством, похожим на дружество». Почему именно к нему, ведь кипарисов вокруг дома было несколько? Мимо шла тропинка, спускавшаяся к морю, и открывался очень красивый вид. Согласно древней греческой легенде, в кипарис на морском берегу превратилась девушка, горевавшая о своем возлюбленном, не вернувшемся из долгого плавания. Известно, что Александр Сергеевич в ту пору был влюблен в одну из сестер Раевских — пушкинисты до сих пор не пришли к согласию, в которую именно, — но барышня не ответила взаимностью. Так что не исключено, что этот кипарис и стал поверенным сердечной тайны поэта: «За нею по наклону гор / Я шел дорогой неизвестной, / И примечал мой робкий взор / Следы ноги ее прелестной — / Зачем не смел ее следов / Коснуться жаркими устами...»

Стихотворение «Таврида», отразившее все пережитое Пушкиным под сенью гурзуфского обиталища, так и осталось незаконченным.

На золотом крыльце сидели

Пушкин прожил в Гурзуфе всего семнадцать дней. Но такова уж судьба мест, где побывал Александр Сергеевич, и событий, к которым был причастен, — все прочие, там же бывавшие и то же самое пережившие, вольно или невольно оказываются в тени великого поэта. И дача Ришелье в этом отношении не является исключением. Дом видел немало людей, без которых немыслимо представить российскую словесность и русскую историю. Самому герцогу, обремененному массой государственных дел и забот (за незаурядные организаторские способности его и назначили на столь важную должность в новоприобретенных российских владениях), так и не удалось вдоволь насладиться осколком рая под лазоревыми южными небесами. А поскольку приличных гостиниц в те времена в Крыму практически не было, он открыл дом для знатных путешественников. И даже уезжая в 1814 году из России, «герцогский отель» закрывать не стал. В разное время там останавливались Василий Андреевич Жуковский, Александр Сергеевич Грибоедов, Адам Мицкевич, известный русский дипломат Иван Матвеевич Муравьев-Апостол, оставивший, кстати, книгу воспоминаний о путешествии по Тавриде, выдающийся издатель Павел Петрович Свиньин и даже представители дома Романовых — император Николай I и будущий Александр II.

Владельцы здания, а их после Ришелье сменилось немало, тоже все как на подбор личности незаурядные. Среди них, говоря словами известной детской считалочки, были и «короли с королевичами», и «сапожник с портным». По завещанию имение досталось адъютанту герцога Ивану Стемпковскому. Иван Алексеевич увлекался археологией, собрал внушительную коллекцию монет, которые чеканились государствами, некогда располагавшимися на полуострове: Ольвией, Пантикапеем, Херсонесом, Боспорским царством. Впоследствии эту коллекцию приобрел Эрмитаж. Благодаря инициативе Стемпковского уже при следующем генерал-губернаторе Новороссии Михаиле Воронцове было организовано два археологических музея — в Одессе и Керчи.

Иван Алексеевич не имел средств на содержание имения, поэтому его выкупил граф Воронцов, немало сделавший для освоения и развития крымских земель. Достаточно сказать, что большая часть дорог, по которым мы ездим и сегодня, включая знаменитое Южнобережное шоссе, проложены как раз при Михаиле Семеновиче. Воронцов затеял перестройку дома, показавшегося ему слишком маленьким (всего четыре комнаты). Но, вероятно, никакие усовершенствования гурзуфской виллы не смогли увлечь графа так, как грандиозное строительство дворца в Алупке. Вскоре Воронцов продал имение служившему у него под началом Ивану Фундуклею, чиновнику по особым поручениям, будущему киевскому градоначальнику, в честь которого благодарные горожане назвали основанные им больницу и гимназию, а потом увековечили память целой улицей. Иван Иванович тоже занялся переделкой владений, придав зданию тот вид, который мы знаем сегодня, расширил и несколько перепланировал сад, устроив в нем цветники и фонтаны. Последним владельцем этого райского уголка стал выдающийся предприниматель Петр Ионович Губонин, начавший «карьеру» каменщиком. Впоследствии он был возведен в дворянское достоинство за вклад в развитие российской промышленности. Учреждая новый дворянский род, император Александр III сам начертал девиз для герба — «Не себе, а Родине!».

Мир хижинам, война дворцам

Каждый из владельцев «дачи Ришелье», безусловно, достоин собственного места в обновленной экспозиции Музея А.С. Пушкина в Гурзуфе.

Музейная история здания началась не в конце 1980-х, а гораздо раньше. «Дом Пушкина», как его тогда именовали, взяли под охрану почти сто лет назад, осенью 1920-го. Через год он был передан в ведение только что созданного областного комитета по делам музеев и охране памятников старины, искусства, природы и народного быта — Крымохриса. Но еще через год у постройки появился второй хозяин — Гурзуфское отделение Крымской военно-курортной станции. Как слуга двух господ, бывшая герцогская дача проходила сразу по двум ведомствам, что вполне отвечало духу эпохи — экспонаты на хлеб не намажешь, удобный дом в двух шагах от моря должен не простаивать в ожидании посетителей, имеющих странный интерес к дореволюционному прошлому, а массово оздоравливать трудящихся. Впрочем, почему обязательно трудящихся?..

Сотрудники Крымохриса уже собирали коллекцию для будущего Дома-музея Пушкина, но тщетно. Бывшая герцогская дача приглянулась высокопоставленному крымскому партийцу — некоему Ю.П. Гавену, решившему, что она подходит для поправки его здоровья, пошатнувшегося в борьбе за дело партии. Вместительное здание он собирался занимать не в одиночку, а вместе с товарищами. Крымохрис попытался вернуть дом и использовать его как музей, но из столицы за подписью наркома здравоохранения Семашко пришла телеграмма с весьма категоричным ответом: «Пушкинский домик в Гурзуфе распоряжением ЦК оставлен Наркомздраву, для размещения «партбольных». А в 1924 году на III Крымской музейной конференции решили ликвидировать музей, и без того существовавший только на бумаге. Аргумент был сокрушительным: поскольку дача, сменившая после Ришелье не одного владельца, перестраивалась, то едва ли она сохранила «хотя бы что-нибудь от того дома, в котором гостил Пушкин».

Мемориальную доску на здании все-таки установили. Настоял на этом выдающийся пушкинист Борис Томашевский. Сколько времени она провисела, сказать трудно. В любом случае в 1937-м, по случаю столетия со дня гибели поэта, сделали новую, а через год на знаменитой веранде и в трех комнатах второго этажа открылась скромная экспозиция, несколько потеснив партийных постояльцев государственной дачи. Сохранившиеся отчеты свидетельствуют, что ее ежедневно посещало около 200 человек, а за год их набиралось более 30 тысяч.

С началом войны музей закрыли, экспонаты эвакуировали. Дом с трудом пережил оккупацию, но все-таки выстоял. После капитального ремонта привилегированная дача зажила прежней жизнью, а экспозицию восстанавливать не стали. В 1949 году повесили очередную мемориальную доску, которая, как и предыдущие, исчезла неизвестно куда, так что в 1964-м пришлось устанавливать новую. Потом парк, на территории которого находилось здание, переделили, чтобы создать еще один ведомственный санаторий. И хотя в 1969 году Крымский облисполком присвоил «дому Ришелье» статус памятника национального значения, по сути, в нем ничего не изменилось — он так и оставался местом для массажей и электрофорезов. Только в феврале 1987-го, когда отмечалось 150 лет со дня гибели Пушкина, было принято решение об открытии музея. В результате ремонтно-реставрационных работ, длившихся около полутора лет по сохранившимся чертежам и изображениям, здание приобрело тот же облик, что и в 60-е годы XIХ века.

Стой, кто идет?!

Музей принял первых посетителей весной 1989-го, в преддверии пушкинского праздника. Всем было радостно — справедливость наконец восторжествовала, и никто из причастных к этому событию даже в страшном сне не мог представить, что вскоре обнаружатся серьезные проблемы. Оздоровительное учреждение — принадлежит народу, учреждение культуры — тоже, земля, на которой они расположены, — тем более. Так зачем усложнять жизнь, выкраивая из санаторского парка кусок территории, которая принадлежала бы только музею и обеспечивала подход к нему, минуя владения здравоохранительной структуры?! В ситуации, когда посетителям, прежде чем попасть в выставочные залы, придется преодолеть КПП санатория, никто беды не видел.

Идиллия, как обычно и бывает, продлилась недолго. Когда Украина отправилась в свободное плавание по волнам незалежности, санаторий оказался в частных руках и продолжает оставаться в таковых по сию пору. Так что передвижение посторонних по частным владениям, даже если ими движет любовь к великому поэту, сопряжено с известными ограничениями. Перемещаться по территории оздоровительного рая можно только в сопровождении сотрудника музея. О том, чтобы побродить по тенистым тропинкам в одиночестве или с любимым человеком, прислушаться, следуя примеру Александра Сергеевича, к ропоту морских волн, помечтать, а то и сочинить нечто элегическое, не может быть и речи.

Тем не менее после возвращения Крыма в состав России ситуация постепенно начала меняться. Руководство здравницы пошло навстречу музейщикам: достигнута договоренность об установке отдельно стоящей кассы, через которую посетители и будут попадать в музей, минуя КПП санатория. В этом году Государственный комитет по охране культурного наследия Республики Крым издал приказ «Об утверждении границ территории и режимов использования земель объекта культурного наследия федерального значения «Дом, в котором жил А. С. Пушкин». Ведутся переговоры по вопросу наложения на часть земельного участка, находящего в частной собственности, постоянного публичного сервитута для обеспечения беспрепятственного прохода к музею.  

Ришелье вряд ли мог предположить, что дом, строившийся как летняя дача, простоит два столетия. Реставрационные и противоаварийные работы не проводились здесь больше двадцати лет, и это вопрос, требующий безотлагательного решения. Среди главных трудностей — протекающая крыша, обваливающаяся внутри и снаружи штукатурка, пораженные плесенью стены. Состояние несущих конструкций тоже не может не вызывать опасений. И воландовские уверения в том, что ни с того ни с сего кирпич на голову никому не падает, не утешают. Конечно, протечки авральным порядком ликвидируются, косметический ремонт идет, можно сказать, в фоновом режиме, ведь сотрудникам необходимо обеспечивать сохранность экспонатов. Но кардинально решить проблему может только комплексная реставрация. Разработка проектно-сметной документации начнется уже в будущем году. Восстановить герцогскую дачу в том виде, в каком ее застал Пушкин и его спутники, не представляется возможным — ни изображений, ни подлинных документов, на которые можно было опереться, не сохранилось. А ведь это была одна из первых построек европейского типа на Южном берегу, и, следовательно, она сама по себе имела бы огромную ценность с точки зрения истории крымской архитектуры. Но в любом случае здание останется летней резиденцией образца 60-х годов XIX века.

Крымские впечатления отразились во многих пушкинских произведениях, так что интерес к музею после присоединения полуострова к России растет. С запуском автомобильного движения по Керченскому мосту поток туристов только увеличивается. Будущим летом, когда к брегам Тавриды можно будет без пересадок добраться еще и на поезде, ожидается новый туристический бум. Но к радости сотрудников гурзуфского музея примешивается изрядная доля печали — существующая экспозиция создавалась совсем в другие времена и сегодня требует совершенно иного подхода, в частности, использования новейших технологий. Все очень надеются, что ремонт и реставрацию удастся провести, не закрывая музей для посетителей. И уже мечтают о том, как в этих стенах заживет, задышит новое выставочное пространство — его концепция разрабатывается. Ведь дом, когда-то спасенный от уничтожения именем Пушкина, может многое поведать и о других выдающихся личностях, находивших приют под его гостеприимным кровом. Так что даже если бы Александр Сергеевич и не гостил здесь, ришельевская дача все равно достойна собственного места на страницах отечественной истории и культуры.


Иллюстрация на анонсе: В.И. Федотов. «Дом Ришелье в Гурзуфе». 2006 
(С литографии Н. Чернецова. 1830-е)