Разные. Русские. Родные

Дарья ЕФРЕМОВА

19.11.2015

Королева новогоднего бала Леночка Крылова и молодогвардейка Ульяна Громова, капризная опереточная прима мадемуазель Коко и скучающая провинциальная купчиха Домна Евстигнеевна, официантка из привокзального ресторана и председатель колхоза, хрупкая декадентская дива в боа и жемчуге и простая русская женщина, сильная, цельная, без прикрас. Такие разные, но такие родные — Людмила Гурченко и Нонна Мордюкова. 

О стиле и сценических образах любимых актрис«Культура» побеседовала с профессором, заслуженным деятелем науки, заведующей кафедрой Искусства костюма и моды Московского государственного университета дизайна и технологий Татьяной КОЗЛОВОЙ

культура: Если о Людмиле Марковне принято говорить в контексте моды и стиля, то с Нонной Викторовной все сложнее. Простые платья, шали — модницей ее никак не назовешь... 
Козлова: Это и есть стиль, не подиумный или вернисажный a la russe, а настоящая народная классика: платье в цветок или в горошек, платок, а на экране еще и резиновые сапоги, ватник или даже солдатская шинель. Ее костюмы — самые простые, ходовые вещи. Но за счет этого и достигалась точность образа обычной русской женщины. Той, что вынесла на своих плечах тяготы войны и послевоенного времени. Любые внешние эффекты, даже не явные, как завивка или маникюр, а самые деликатные (скажем, чуть более замысловатый рисунок в стиле кантри), только бы испортили дело. Зрителю сложнее было бы поверить в ее самоотверженность, патриотизм, силу натуры. Одна из самых запоминающихся героинь Мордюковой, Саша Потапова из «Простой истории», выразительна в своей естественности: блуза, прямая юбка, уложенная на затылке коса, неброские серьги. Казалось бы, все так безыскусно, но как она себя несет... Кстати, к этому чистому народному стилю актриса апеллировала и в своих более поздних драматических ролях, например в «Родне». Гротескный вид там не случаен: прекрасная деревенская женщина, оказавшаяся в чуждом ей городском пространстве, хочет «соответствовать», но наряд выходит трогательным в своей нелепости. Майка с олимпийской эмблемой, длинная вязаная кофта, торчащая из-под укороченной спортивной куртки, звездно-полосатый фартук... 

культура: Хороши еще аксессуары. Модная красно-голубая «клеенчатая» сумка с подвязанной веревкой оторванной ручкой, корзина, эмалированное ведро... 
Козлова: Очень точные детали. Выразительные. Великие актрисы тем и отличаются: они не статисты, а художники, пропускающие образы через себя. Их костюмы соответствуют не только характеру персонажа, месту действия и времени, но и отражают индивидуальность исполнителя.

культура: Гурченко, говорят, сама проектировала костюмы.
Козлова: Да, ее талант проявлялся и в этом. Кому-то не нравилось такое вмешательство, но ведь она оказывалась права — ни разу не было безвкусицы, непопадания, излишних элементов, которые мешали бы восприятию роли. Ее образы — точные, узнаваемые и в то же время индивидуалистичные: через них всегда проглядывает она сама — необыкновенно изящная, женственная, неувядающая, легкая, стремительная. Даже когда играла откровенно комические роли — Раису Захаровну в фильме «Любовь и голуби» или хозяйку гостиницы в «Табачном капитане». В немыслимом красном берете или нелепом платье пастушки петровских времен — все равно неотразима.  

культура: Стилистически Гурченко и Мордюкова — противоположности? Людмилу Марковну сравнивали с западными звездами: в юности — с Диной Дурбин, в зрелые годы — с Марлен Дитрих и Сарой Бернар, настолько декадентской и даже экстремальной оказалась ее версия имиджа уходящей дивы. Перья, тюрбаны, шлейфы, бусы и боа... Впрочем, даже когда она играла простых буфетчиц, домохозяек, кадровичек, все говорили: вот настоящая европейская женщина...
Козлова: Не сказала бы, что Гурченко — какая-то нездешняя. По интонации, внутреннему посылу она очень русская, как и Мордюкова. Стиль Людмилы Марковны выразительный, пластичный, разный. Там и городской шик, и декаданс, что-то от Марики Рекк и Дитрих. Она активно использовала модные мотивы, причем умело играла их гранями. Мода ведь понятие многозначное: существует актуальность на острие, эдакий последний писк, есть более спокойные, прижившиеся тренды, а есть детали, пригодные только для подиума. 

культура: Красный берет Раисы Захаровны из этой оперы?
Козлова: Конечно. Эта деталь подчеркивает вычурную комичность персонажа. Раиса Захаровна — гротескно модная, носит все самое актуальное, причем одновременно, и одевается некстати. Едет в деревню с нелепой миссией — объясняться с брошенной женой — в нарочито городском наряде: обтягивающий трикотаж, высокие сапоги на шпильке, воротник-жабо. 

культура: Леночка Крылова из «Карнавальной ночи» тоже ведь очень модная...
Козлова: Особенно в финальной сцене, где она исполняет песенку про пять минут. Звезда новогоднего бала, первая красавица на производстве, она несет черты обостренной моды: черное платье в талию с пышной юбкой, остроносые туфли, муфта — знаменитый New Look, обозначенный Диором в конце 40-х, был на пике в 50-е. Но — и это ключевой момент — в таком наряде Леночка выходит на сцену, она не носит его на работу, не ходит в нем на прогулку. В повседневности она совсем не звездная, простая, милая девушка. 

культура: Главное в костюме — попадание в образ? 
Козлова: Конечно. Неудачный сценический наряд — даже не безвкусный или аляповатый, а малоинформативный или сбивающий с толку. Одежда обладает своим собственным языком, совсем иным, чем язык живописи, графики или скульптуры. Знаки проявляются в форме, в линиях, в пропорциях, цвете, орнаменте, закрытости или открытости, свободе кроя или облегании. Это особая грамота и, если ею плохо владеешь, создать нужную атмосферу не получится. Бывает, в театре артист только вышел на сцену, не произнес ни единой реплики, а уже шквал аплодисментов. Это еще не за игру — только за образ.