Вера Алентова: «Не верю, что Коонен могла проклясть Камерный театр»

Елена ФЕДОРЕНКО

17.02.2017

21 февраля Вера Алентова отмечает юбилей. Не широким застольем с коллегами, не вечером в кругу семьи, а новым спектаклем «Апельсины & лимоны» в Театре имени А. С. Пушкина. В оригинале пьеса, написанная сто лет назад английским драматургом Ноэлом Коуардом, называется «Сенная лихорадка». История о блистательной звезде, продолжающей оставаться актрисой даже после ухода со сцены. «Культура» расспросила Веру Валентиновну о премьере, о жизни и о том, как работается с супругом — кинорежиссером Владимиром Меньшовым, в чьих фильмах она создала незабываемые образы.

культура: Как возникли в репертуаре «Апельсины & лимоны» и почему решили переименовать «Сенную лихорадку»?
Алентова: Искали пьесу к моему юбилею, и, естественно, хотелось найти что-то малознакомое нашему зрителю, а не повторять неоднократно отыгранное. Я очень благодарна театру за выбор этой комедии — необычной, неожиданной, многослойной. Такой материал для актера всегда интересен. «Апельсины & лимоны» — первое авторское название произведения. В словосочетании «Сенная лихорадка» звучит английский акцент, так британцы именуют заболевание, известное нам как аллергический ринит.

культура: Режиссер спектакля Евгений Писарев — художник тонкий, внимательно прорабатывающий детали, насколько ему близки природа женщины и ее фобии?
Алентова: Странный вопрос. Режиссеру близки все природы — мужские, женские, детские. Такая уж профессия. А что касается фобий — это не фобии, а жизнь моей героини: сцену она оставила, но все, к чему она прикасается, становится театром.

культура: Почему бытует мнение, что у Вас трудно брать интервью?
Алентова: Наверное, это действительно так. Я не считаю, что по каждому поводу нужно высказываться. Случаются важные события, и о них есть смысл поговорить, а личное и проходящее — не темы для широкого обсуждения. Да и вопросы должны быть интересны. Те же, что задают, как правило, сводятся к клише: «А правда ли…». Если отвечать на такие вопросы, интервью будет состоять из односложных «да» и «нет». Согласитесь, скучно.

культура: Надеюсь, юбилей и премьера — поводы весомые. Ваша мама была актрисой. Театральные гены сказались на выборе профессии?
Алентова: Наверное. Мама, папа, отчим были артистами. По материнской линии четыре предшествующих поколения — священнослужители. Про отца знаю мало — он умер, когда мне и четырех лет не исполнилось. Мама — строгий человек, считала, что театр не место для детей, и брала меня с собой крайне редко, в основном на детские спектакли. Но представления я сама устраивала во дворе. Мы что-то выдумывали, понарошку продавали билеты, готовили реквизит из старых кастрюль, ветхих занавесок, уже ненужных в доме вещей. Фантазировали, сочиняли. За кулисами я, конечно, бывала, хоть и нечасто. Любила костюмерные, где хранилось немало старинного — веера, перчатки, корсеты — они мне очень нравились. А «драгоценности» делали бутафоры из каких-то камешков, за этим процессом я наблюдала словно завороженная. Тогда сложилось огромное уважение к труду всех театральных служб.

культура: Хранит ли память какие-то яркие впечатления от увиденного в нежном возрасте?
Алентова: Конкретных спектаклей назвать не могу, но помню, как мама играла узницу концлагеря, и фашист выбивал у нее из рук кружку с водой. То, что человек не может утолить жажду, я перенести не могла и горько плакала.

культура: Вы всю жизнь работаете в Театре имени Пушкина. Подобное постоянство встречается, но все равно остается редкостью. Никогда не хотелось сменить коллектив, ведь его новейшая история знавала и не самые благополучные времена?
Алентова: Дважды возникало такое желание, но удержалась, и правильно сделала. Поразмыслив, поняла, что нет у меня умения раздвигать людей локтями, а оно необходимо, если ты считаешь, что имеешь право на то же место, что занимала в своем театре. Там ты начинала с нуля и поднималась по лестнице вверх. В другом театре эти места, как правило, не свободны, и тогда ты или начинаешь заново, или пускаешь в ход острые локти, которых я лишена.

культура: Пушкинский ведет историю от Камерного театра Александра Таирова. По одной из легенд, великая актриса Алиса Коонен прокляла эти стены…
Алентова: Алиса Георгиевна была глубоко верующим человеком и сделать такого не могла. Многое рассказывала о ней Марья Сергеевна Ершова, мой любимый гример, поступившая в Камерный 16-летней девочкой, когда театр только набирал высоту, и продолжавшая помогать Алисе Георгиевне всю жизнь, «собирая» ее на концерты. Она считала, что на анафему актриса была не способна. Да, после убийства театра и смерти Таирова Коонен ни разу не переступила порога зрительного зала, не спускалась на сцену, хотя жила в этом же здании, наверху, но проклятия не было. Это ложная история. Еще и про призраков судачат. Надеюсь, вы не верите? Я их не встречала.

Наш театр знал прекрасные времена, случались и плохие годы. Возьмите любую другую труппу, и увидите похожую картину. Все зависит, конечно, от лидера — режиссера, но часто и от обстоятельств, нам непонятных. Жаловаться не стану, даже в неуспешные периоды я играла замечательные роли.

культура: Есть ли наиболее близкие и любимые?
Алентова: Все. У актеров нет ни скрипки, ни рояля, ни холста, ни кисти, своих героев мы лепим из себя, творим из того, какие книжки прочитали, какую музыку предпочитаем, какой длины у нас руки и ноги, какого цвета глаза, волосы. Из того, что есть, из чего состоим. Спектакль — общая история, каждая роль — ручеек, впадающий в одну реку. Если твой вьется зигзагами, норовит уйти в сторону и никак не может сойтись с другими, значит — не состоялось, не получилось договориться с режиссером. Может, пара таких ролей у меня была, но я от них быстро избавлялась.

культура: Современный театр, снявший все табу, Вы принимаете?
Алентова: Нас учили поднимать зрителя до своего уровня, а не опускаться в обыденность, говорили о высоком предназначении сцены. Сейчас не 60-е, не ренессанс театра с молодыми «Таганкой» и «Современником», да и не подъем культуры. Все провокации — не от хорошей жизни. Думаю, что вместе с несчастьем и это пройдет. Как проходит любое временное явление. Скандалы используются для привлечения публики — иначе уже не поднять людей с дивана, не оторвать от телевизора. Зритель изменился. Может, разленился или устал от проблем? Не знаю. Только понимаю, что молодым не повезло, как нам, заставшим изумительный расцвет искусства — кинофильмы, спектакли, вечера в Политехническом, выступления поэтов на площади Маяковского. У меня есть внуки, и, надеюсь, им посчастливится встретиться с открытиями, затрагивающими и ум, и сердце.

культура: Что для Вас важнее — театр или кино?
Алентова: И то, и другое, но я актриса театра и, пожалуй, знаю про него все. Сценических работ у меня намного больше, чем кинематографических. Мои роли на подмостках, начиная с самых первых, были настолько по материалу значительны, что желания соглашаться на съемки в какой-то ерунде никогда не возникало. Я всегда легко говорила «нет», если не нравился сценарий или казалось, что режиссер не очень сильный. И хотя я всегда чувствовала себя актрисой сцены, первые награды принес кинематограф. Фильм «Москва слезам не верит» просто повернул мою биографию и мою судьбу.

культура: Ожидали такую всеобщую любовь после выхода ленты?
Алентова: Нет, и сниматься не хотела. Сюжет показался примитивным и отношения героев плоскими. Считала даже, что и Владимиру Меньшову не стоит заниматься этой картиной. Но Михаил Ильич Ромм учил студентов, а среди них был и мой муж: «Не думайте, что писать сценарии вам будет Лев Толстой, если хоть одна сцена показалась интересной, беритесь за работу и дотягивайте материал». Так и вышло. История, предложенная Валентином Черных, о трех девочках, приехавших завоевывать столицу, понравилась Меньшову, герой Гоша — тоже идея сценариста. И Меньшов приступил к съемкам, из одной серии сделал две, углубил характеры и отношения героев. Получилось то, что получилось.

культура: В чем, на Ваш взгляд, секрет удивительной актуальности ленты?
Алентова: Ситуация, когда молодые провинциалы мечтают обуздать, покорить и подчинить столицу, никуда не исчезла. Новыми силами пополняются мегаполисы целого мира, а не только России. История остается жизненной.

культура: Все Ваши фильмы, да и спектакли — про любовь. И в большинстве героинь женская нежность сочетается с крепким стержнем внутри. Вы так не считаете?
Алентова: Это, скорее, вопрос к зрителю. Да, любовь — важная тема, но она не только моя. К сожалению, ее стало маловато на планете.

культура: Многие думают, что сниматься у мужа легко, и это большая удача для актрисы…
Алентова: Когда сотрудничаешь с режиссером, с которым не связан родственными узами, то занимаешься только своей ролью. В картине мужа к работе над своим образом добавляются его проблемы, а их всегда много, очень много. Ты, естественно, о них знаешь. Решить их не в твоих силах, но ты не можешь о них не думать, сердцем и душой не воспринимать все неурядицы, горячо, хоть и молча, не участвовать, не переживать. Первый, кому достается весь негатив на площадке, — обязательно близкий человек, что тоже объяснимо: неловко срываться на чужом, а своему можно под горячую руку сказать все, что угодно. Работники съемочной группы меня часто просто прятали, когда Владимир Валентинович вдруг понимал, что что-то не так на площадке, тогда он начинал гневаться, и кто-то обязательно говорил: «Вера, идите сюда». Муж искал меня глазами, не находил, бурно, но сам справлялся с ситуацией и потихонечку успокаивался.

культура: В чем залог Вашего долгого брака — золотая свадьба уже отпразднована.
Алентова: Наверное, важны уважение и взаимный интерес. Любовь никто не отменял. Нам по-прежнему хорошо вместе, и мы относимся с огромным вниманием к тому, что делаем порознь. Активно спорим, бурно обсуждаем, бывают и ссоры, как во всякой семье. Тихими и мирными нас назвать нельзя.

культура: Тихие и мирные быстро разбегаются…
Алентова: Не скажите. Моя мама прожила с отчимом очень долго, и в доме никто не повышал голос. Никогда. А мы — шумный народ.

культура: Слава и признание — ноша тяжелая?
Алентова: Не думаю. Актер должен быть успешен. Конечно, есть такие удивительные люди — у нас в труппе работал Владимир Торстенсен, артист еще Таировского театра, играл очень маленькие роли и не претендовал на иные. Просто любил театр и испытывал счастье, что к нему причастен. Но это пример редкий, в основном все мечтают о больших ролях, где можно проявиться, а значит — получить признание. И эта ноша желанна для каждого артиста.

культура: В «Зависти богов» Вы снимались с Жераром Депардье — сегодня он наш соотечественник. Как складывались отношения?
Алентова: Жерар прост в общении, работяга на площадке, как, собственно, все большие актеры. В отношении к делу ничем не отличается от наших великих артистов. Знаете, есть пословица: чем плодоноснее дерево, тем ниже к земле клонятся его ветви.

культура: Вы привели сравнение из мира природы, а сами говорили, что человек городской.
Алентова: Да, я абсолютнейший урбанист. У нас поздно появилась дача, лет десять назад. И я не хотела ее, не понимала, зачем она нужна. Сейчас смирилась, хотя бываю там очень редко. За год едва ли наберется месяц. Мне нужен город, но это не означает, что я куда-то должна бежать, смотреть спектакли, с кем-то встречаться — нет, просто здесь чувствую себя уютно. Мне прекрасно дышится в Москве при всем смоге.

культура: У Вас редкая фамилия, которую произносят с различным ударением. Есть ли семейные предания о ее происхождении?
Алентова: В раннехристианские времена появилось слово «алетейа», что в переводе с греческого означает «истина». В Библии оно встречается 120 раз, восходит к одному из определений богини Афродиты, ее называли Алентия, то есть — подлинная, невыдуманная. Известно, что фамилии образовывались от имени или прозвища, рода занятий или места жительства. Так что моя — от предков-священников.

культура: Актерская профессия — одна из самых зависимых. Степень свободы возникает с годами?
Алентова: Чувство достоинства во мне проявилось очень рано, поэтому я не ощущаю того, о чем Вы спрашиваете. Часто можно слышать: артист — рабская профессия. Не согласна. Ты либо раб, либо нет. Да и особой зависимости в актерской судьбе не вижу. Зависти, о какой часто говорят применительно к театру, везде много. Вот талантов мало в любом деле. Сложность же, связанная с творчеством, в том, что нет четких критериев. Скажем, фигурист выполнил сложный элемент, легкоатлет прыгнул на определенную высоту, и спортсмены, которые не могут этого повторить, уверены: первый и есть лучший. В искусстве постоянно возникает вопрос: кто сказал, что ты талантлив, а я нет, и чем это доказано? Мало ли, что тебе аплодируют, другому — не меньше. И так рождается чувство несправедливости и обиды.

культура: Человек меняется?
Алентова: Кто-то замечательно пошутил: с годами приходят старость и мудрость, но иногда старость приходит одна. Да, с возрастом мы больше прощаем, понимаем ошибки людей и относимся к ним не так резко, как в молодости. Но по сути своей, мне кажется, человек остается прежним. Уже в маленьком ребенке виден характер, и он никуда не девается.

культура: В детстве Вы жили в разных уголках страны: Север, Узбекистан, Алтай, а в школу пошли на Украине?
Алентова: Я дитя войны, в Кривой Рог мы приехали в трудное голодное время, мне пять лет. Город еще не был восстановлен, на прогулках дети играли на развалинах домов, уничтоженных фашистами. Но люди не унывали, их сплотила победа, радость витала в воздухе. Все дружили, никому в голову не приходило, кто какой национальности. Так мы и выросли, интересуясь качествами человека, а не его происхождением. То, что заложено в ранние годы, остается на всю жизнь, и самое ужасное, что нынче программируется: русские и украинцы вдруг стали не братьями, а врагами. Не знаю, чем все закончится, но печалюсь, что даже близкие православные народы оказались разъединены. Страшат последствия.

культура: Вы вместе с Владимиром Меньшовым ведете курс во ВГИКе. Кто из абитуриентов притягивает внимание?
Алентова: Профессиональные способности, разумеется, важны, однако всегда привлекают проявления личности. За ее ростом хочется наблюдать. Если человек пуст, как барабан, этого не скроешь, но есть те, в ком видишь перспективу. Научить получается только при желании самого студента. Он должен чувствовать потребность развиваться. Если она есть, то и талант обязательно проявится. Бывает, что заинтересованности нет в природе человека. С ленивыми и неповоротливыми ничего не сделать.

культура: Тогда отчисляете?
Алентова: Да, на ранних курсах, если понимаем, что студент не растет, ошибся в выборе профессии. Бывает тяжело и обидно, когда советуем поискать себя в иной сфере. Но тем самым спасаем от разочарований и обид в будущем — ведь они неизбежны, когда человек занимается не своим делом.

культура: Что существеннее: открыть перед учеником профессиональные просторы или помочь выбрать свою, пусть и не широкую, но самостоятельную дорогу?
Алентова: Самостоятельность в мышлении — чрезвычайно важна, но встречается крайне редко. Многое зависит от человеческих ориентиров, а они формируются с детских лет. Надо ценить в ребенке личность, считаться с его мнением. Если он чего-то не хочет, и ты понимаешь, что это не каприз, не переубеждать, уважать его «нет». Когда мы учились в Школе-студии МХАТ, независимость суждений ценилась высоко. Наши замечательные педагоги, если мы отвечали банально, умели так посмотреть, что без единого слова — от одного взгляда — становилось стыдно за то, что ты неинтересен и сер. Тогда срочно бежали в библиотеки, читали и старались выработать собственное, пусть и ошибочное мнение. Потом отстаивали его. Конечно, легче тем, кто с детства высказывал свою точку зрения, и родители с ней считались.

культура: Вы выпускаете воспитанников в мир кинематографа. Как оцениваете его состояние?
Алентова: Ребята в основном снимаются в сериалах, а они, к сожалению, не остаются в памяти: прошли и забылись. Минули времена, когда народ знал и любил своих актеров. Сейчас таких — маленькая прослоечка. А ведь всеобщее признание дарят только экранные образы, театр все-таки не массовое искусство. В период кризиса кинематографа мы многое упустили. Выросло поколение, которому российские актеры неизвестны. Молодежь отлично знает звезд Голливуда — их биографии и роли. Но я не склонна паниковать — у нас великолепная школа и прекрасные артисты.


Фото на анонсе: Владимир Песня/РИА Новости