Дарья ЕФРЕМОВА

22.12.2016

Рафинированная красота, хрипловатое контральто, мужской костюм, бесчисленные романы и твердая гражданская позиция. 27 декабря исполняется 115 лет со дня рождения Марлен Дитрих, актрисы, певицы, секс-символа, кавалера американской «Медали Свободы», офицера Почетного легиона.

О Марлен сказано очень много (самая скандальная книга написана дочерью Марией Рива), но почему-то все биографии номинированной на «Оскар» всемирно известной актрисы наводнены историями об эксцентричных выходках, описанием нарядов и сюжетами о ее любовных победах. «Работать. Работать. Прочь от пумы! Прочь, прочь! В этом нет больше никакого смысла», — запишет в дневнике 30 сентября 1938 года один из самых знаменитых спутников кинодивы Эрих Мария Ремарк. Он, конечно же, никуда не уйдет, будет припоминать ей отбивные котлеты, яичницу-болтунью, мясо по-сербски и клецки с абрикосами — «она предпочитала закармливать мужчин, нежели спать с ними» — и еще много лет биться над секретом ее неотразимости. «Высокие брови, широко поставленные глаза... вдруг слилось в светлое, таинственное лицо. Оно было открытым — это и составляло его тайну», — такой предстанет перед читателями Жоан Маду, персонаж «Триумфальной арки», в 1945-м. Прототип о своем «Равике» к тому времени давно позабудет. В разгаре ее новый бурный роман, герой — Жан Габен.

О том, что она меняла мужчин как перчатки и не обходила вниманием дам, не упомянул только ленивый. Хотя влюбленности часто носили платонический характер: она боготворила Эдит Пиаф, всю жизнь дружила с Хемингуэем. Роскошная, загадочная, независимая — кажется, за ярким образом теряется главное — актерская судьба. «Моя мать никогда не была ни блестящей актрисой, ни звездой кабаре, но она обладала безумным магнетизмом, ее дисциплина позволила ей стать невероятной машиной...» — читаем в воспоминаниях Ривы. Схожего взгляда придерживались и некоторые американские критики: снявшаяся в более чем полусотне фильмов, она так и не получила высшей награды Киноакадемии. А вот визит в Советский Союз в середине 60-х прошел на ура. «В Москве она выступала в Театре Эстрады. Ведущий сказал всего два слова: «Марлен Дитрих» — и появилась сказочная женщина. С идеальной фигурой — словно Микеланджело отсек все лишнее. На ней было ее знаменитое платье, расшитое блестками, и лебяжье манто с царским шлейфом. Когда она подошла к микрофону, конец шлейфа оставался еще за кулисами. Это была настоящая звезда — доступная и в то же время недосягаемая», — писал Виталий Вульф. 

«Девушка с Курфюрстендамм» (прозвище появилось из-за ее работы в кабаре Рудольфа Нельсона) дебютировала на большом экране в 1922 году в ленте «Таковы мужчины» и следующие восемь лет снималась в эпизодических ролях. Так продолжалось до тех пор, пока фройляйн не заметил знаменитый голливудский режиссер Джозеф фон Штернберг. Он искал «мифическую женщину» для фильма «Голубой ангел» по мотивам сатирического романа Генриха Манна «Учитель Унрат, или Конец одного тирана». Марлен сыграла певицу Лолу-Лолу, погубившую злобного профессора. Успех был колоссальным. «Я снова влюблена», — пела она, сидя на бочке. Фотография в чулках и цилиндре стала ее визитной карточкой. А вскоре Дитрих получила приглашение от студии Paramount: из веселой pin-up решили сделать новую Грету Гарбо. Тщательно уложенные волосы, глубокие глаза, впалые щеки — в этом образе она появилась в картине «Марокко» в 1930-м. 

Все самые известные ее роли вышли в сотрудничестве со Штернбергом («Обесчещенная», «Белокурая Венера», «Шанхайский экспресс», «Дьявол — это женщина»), которое прекратилось в 1935 году, когда «Леонардо от камеры» покинул Paramount, рассорившись с руководством студии. Впрочем, к тому времени слава Марлен разлетелась по всему миру и, конечно же, достигла Германии. В 1936-м министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс предложил актрисе баснословно выгодный контракт: 200 тысяч рейхсмарок за каждый фильм, свободный выбор темы, продюсера и режиссера, но Дитрих наотрез отказывается сотрудничать с нацистским режимом. Эмигрировала, получила американское гражданство, а в 1943-м прервала актерскую карьеру. Отправилась на фронт — выступать с концертами для войск союзников в Северной Африке, Италии и Франции. 

«Вторую мировую войну она пережила на собственной шкуре, — отмечал режиссер Питер Богданович, — она находилась в течение трех лет в армии, и, конечно, это нашло свое выражение в ее небольшом трогательном вступлении к песне «Лили Марлен». Об ужасах, лишениях, промерзлых окопах и собственном подвиге сдержанная Марлен почти ничего не рассказывала. В автобиографической книге «Размышления» поделилась другого рода впечатлением: «Солдаты, возвращающиеся с войны, всегда грустят. Это та печаль, которая охватывает людей, которые сражались, рисковали жизнью и теперь никак не могут обрести внутреннего покоя. Я это очень хорошо понимаю». 

Известны и хлесткие афористичные высказывания дивы: «Истинная женщина не волнуется. Она волнует» или «Если бог существует, он должен пересмотреть свои планы». Воспитанная в протестантской традиции, Марлен, как и многие ее современники, потеряла веру на войне. Зато не сомневалась в переселении душ. «Сколько же людей я смогу навестить, когда вновь вернусь...» — обронила как-то в старости.

А еще она не передает сплетен, никого не осуждает и совсем не любуется собой — от знаменитого ярлыка секс-символа отказывается. Даже на замечание Штернберга, будто бы он вылепил из посредственной актрисы Галатею, реагирует спокойно: «Правда». Хотя, конечно же, это не так. 

Марлен могла сыграть не только роковую красавицу или коварную соблазнительницу: в картине «Свидетель обвинения» (1957) Дитрих показала драму женщины, спасшей мужа от тюрьмы и узнавшей, что им обманута, а в «Нюрнбергском процессе» (1961) сыграла вдову фашистского генерала, так и не смирившуюся с поражением — за изящными манерами скрывался настоящий фанатизм. 

«Все, что она делает, она делает до конца, — продолжает Питер Богданович. — Никаких половинчатых жестов, недосказанных мыслей. Она никогда не повторяет раз найденный эффект, не делает лишних движений, просто стоит, просто выступает для каждого из вас. Большая артистка. Очень театральная — с тонким вкусом, достойная самой высокой похвалы».