В социальных сетях земляки жалеют Сашу Горохову и не без злорадства пишут, что ее обидчицам «так и надо — пусть посидят подольше, достали всех». На сходе граждан принято обращение к местным властям взять расследование под контроль и наказать виновниц по всей строгости закона.
Что же это за место такое, где малолетки и молодые матери (две участницы преступления имеют маленьких детей) мордуют целый поселок и нет на них никакой управы, кроме Уголовного кодекса? Корреспонденты «Культуры» побывали на месте происшествия.
«Девочки «чпокаются» прямо на капоте»
Экскурсию по поселку вызвался провести местный житель Юрок. Конкретный такой пацанчик — двенадцать с половиной лет, косая челка, штаны с мотней до колен, банка с пивом в одной руке, сигарета — в другой.
— Она электронная, ненастоящая, — уточнил Юрок, поймав наши осуждающие взгляды.
Пиво тоже оказалось ненастоящим — просто банка. Для бизнеса. В Наро-Фоминске есть автомат по приему жестяной тары. Если набрать много банок, отвезти в город и сдать, можно купить что-нибудь полезное. Например?
— Травматический пистолет, — переглянувшись с товарищами, признается парень. — Только вы никому! Это для обороны, сеструху защитить, и мать у меня тоже всего боится, по вечерам никуда не ходит.
Да здесь и днем как-то… выморочно. Поселок Калининец, расположенный в 34 километрах от Москвы и в 25 км от Наро-Фоминска, до 2006 года был военным городком Алабинского гарнизона. Затем передан на баланс муниципалитету. Здесь и сейчас расквартирована вторая гвардейская Таманская мотострелковая дивизия. Время от времени в целях поддержания обороноспособности страны ее танки утюжат полигон, к удивлению гражданского населения почему-то еще не распроданный под дачи. Больше ничего ценного от Минобороны не осталось. Дорожный асфальт давно превратился в крошку, уличного освещения практически нет, крыши текут, серые облупленные многоэтажки похожи на декорации к фильму ужасов. Кто смог, съехал куда-нибудь, квартиры охотно раскупают гости из Средней Азии и сразу же перевозят к себе весь аул. Кто не смог, мотается в Москву на работу за любые копейки, потому что поблизости трудоустроиться нельзя вообще. Поликлиника, оставшаяся от военных, оказалась переданной в аренду под бизнес, далекий от здравоохранения. Вернуть ее не удалось, и теперь, чтобы сделать укол, люди тащатся за несколько км в село Петровское. Туда же ездят посмотреть кино, взять книжку в библиотеке. В Калининце, собственно, осталось два места для культурного отдыха: кафе, где можно попить пива до полуночи, и рынок, где круглосуточно можно попить не только пива. Наш провожатый считает, что рынок — самое веселое место: «машины всю ночь газуют, музычка нормальная, песни орут и девчонки «чпокаются» прямо на капоте». Есть еще лесополоса Дубки, где молодежь продолжает дискуссии после кафе и рынка. Сашу Горохову разгоряченные девицы истязали именно там.
За дружбу платила рублями
Девушку уже выписали из больницы. Ходит по квартире — худющая, бледная, после операции сидеть трудно, стоять не дает больной позвоночник.
— Раньше так не было, меня железки поддерживали — пластинки такие вдоль позвоночника, еще с пятого класса… — словно извиняясь, говорит она. — Они это знали и специально прыгали на спине.
При каждом упоминании о «них» голос у Саши звенит.
— Сейчас про нас пишут всякое, — вступает в разговор ее мама Татьяна Борисовна, — домысливают, за что эти негодяйки избили Сашу. Всем нужны простые решения: дескать, Наташа Блеховая, главная здешняя атаманша, выманивала у дочки пенсию по инвалидности, и когда та перестала платить, подговорила подруг отомстить. Наташа с Сашей дружили, пять лет — не разлей вода, весь альбом в совместных фотографиях. Денежные отношения, конечно, присутствовали, Саша любила делать подарки и была счастлива, если могла порадовать подругу. И не смотрите на меня так. Да, нашей семье это не нравилось… Но вы знаете, что такое быть инвалидом с детства? Все равно, что родиться белой вороной. Страшные комплексы, желание быть как все. В таком положении цепляешься за любую форму дружбы. Наташа чувствовала эту зависимость, и в какой-то момент решила, что за ее «дружбу» с Сашей должна платить вся наша семья. Года полтора назад мы ее прихватили на некоторых нехороших делишках, отказали от дома. Дочь страшно переживала. Ну, представьте себе ее прозрение: пока задабривала — была другом, перестала — превратилась в отверженную. А тут еще маленький поселок, все друг друга знают, слухи, сплетни… Наташа в этом болоте — лидер. Естественно, вся стая на ее стороне.
Саша внимательно слушает, как мама раскладывает все по полочкам, поправляет, если что-то упущено. Не хочет казаться слабой: «Я борюсь за жизнь, работу нашла, хотела многое изменить…» С работой придется повременить, со дня на день начнутся следственные действия, очные ставки. — Посмотрю, как они будут врать и извиваться, — предчувствует она унижения тех, кто сам унижал ее на протяжении последнего времени.
Сашу горячо поддерживают друзья по социальной сети «ВКонтакте», первыми сообщившие, что она стала жертвой жестокого избиения, и поименно назвавшие всех, кто в этом виноват. Бывшие одноклассники, с которыми она до беды и не виделась, сейчас заходят, звонят. Под сочувствующими взглядами Гороховы заново переживают Сашины неприятности. В начале лета дочке разбили лицо, кому-то из девиц не понравилось, что для инвалидки она слишком хорошо выглядит. В августе поймали и отрезали волосы под корень. Саша прикрывала ими изуродованную спину, все это знали и, по мнению девушки, куражились специально: «А вот ходи теперь во всей красе».
— В полицию обращались?
— Нет, — качает головой Татьяна Борисовна. — Такими «мелочами» они заниматься не станут. Да и мы опасались, что, если скажешь, мстить будут еще больше. Здесь все этого боятся.
Похоже, так. Как минимум половина из ныне сочувствующих Саше, были в курсе того, что происходит. Ну и что, остановили кого-нибудь? Негодование изливали в социальных сетях под ником «гость». А на сходе, уже после возбуждения уголовного дела, старательно обходили даже фамилии садисток. Да и собралось-то человек тридцать, некоторые положили деньги в коробочку «на лечение Саши», чтобы тут же уйти.
Ангел Света
«Нам здесь жить», — отвечали все, стоило только заговорить на щекотливую тему невмешательства. В лучшем случае переводили стрелки на замороченную провинциальную жизнь и на общее состояние преступности в стране.
— Включите телевизор, — советовала офицерская жена, представившаяся «работником культурного фронта», — криминальные новости передают чаще, чем сводки погоды: то водителя битами забили, то драка с огнестрелом, то задушат кого-нибудь. Насилия и жестокости в обществе так много, что преступления становятся обыденностью, и молодежь воспринимает их как норму...
Возможно, если телевизор запретить, молодежь начнет ходить в клуб на чаепитие с ветеранами. Но объяснить, почему пятнадцатилетняя Света С. (называть ее фамилию мы не имеем права, поскольку девушка не достигла совершеннолетия) ходила-ходила в клуб, вязала крючком, а потом озверела до такой степени, что плясала на спине у Саши Гороховой и ломала ей пальцы, работник культурного фронта не в состоянии. Непонятно и родителям, как их дочки-ангелы дошли до жизни такой, ведь дома их плохому не учили.
Когда начались аресты и взяли старших — 20-летнюю Татьяну Чепиногу и Наталью Блеховую (по мужу Мизгиреву), — «ангел» Света ударилась в бега, пряталась у подружки в Одинцово. Ее искала полиция, сбилась с ног мать, опасавшаяся, что дочь со страха что-нибудь с собой сделает, а та сидела в интернете и запоем читала новости про себя. И радовалась: наконец-то слава пришла, раньше ни один ее пост не собирал столько откликов. Она так и не поняла, что натворила. В следственном изоляторе сильно скучает по ноутбуку.
Остальные пять соучастниц находятся под подпиской о невыезде. Ведут себя как обычно, ограничение свободы связано разве что с тем, что пришлось удалить из социальной сети свои странички с фривольными фотками и поменьше светиться у магазина с пивом. Еще две несовершеннолетние участницы избиения — восьмиклассницы Вика и Саша — ходят в школу.
— Это ужас, — почему-то шепотом рассказывает отважившаяся на разговор с корреспондентами учительница. — В первый раз пришли, опоздали на 15 минут. Одна помятая, видно, что отец порол, вторая — вроде ничего: глаза накрашены, разрез на блузке до пупа. Посадили их на последнюю парту. Ребята в ту сторону даже не поворачиваются, а те как ни в чем не бывало шуршат фантиками, лузгают семечки. Учителя поставлены в такое положение, как будто в классе тяжелобольные. Нам даже запрещено обсуждать ЧП с учениками.
Кто и почему установил такой запрет, непонятно. Но посторонних на порог не пускают, директор через секретаря отсылает согласовывать ее мнение с роно, оттуда переадресовывают еще выше.
Школа не хочет быть крайней. Она считается лучшей в районе, и как теперь объяснить, что восемь ее питомцев — бывших и нынешних — чуть не до смерти забили человека?
Просить прощения никто не пришел
В школе, а потом и в техникуме, где Блеховая училась на бухгалтера, перекрестились, когда она, наконец, выпустилась. Везде вспоминают ее как крайне дерзкого и несдержанного человека. Родную сестру аттестуют совсем по-другому: умница, ответственная, два института закончила с красным дипломом, и вся семья у них замечательная, а эта…
— Пришла на экзамен, не готовилась, ничего не знает, говорю: «Двойка вам», — рассказывает свою драматическую историю пожилая преподавательница, наотрез отказавшаяся представиться. — А она достает бутылку: «Спорим, старая курица, что ты щас двойку умножишь на два, а то пивом оболью». За дверями ее подруги аж завизжали от восторга: «Наташка, об... ее, пусть пятерку ставит!» Мне пришлось уйти с работы.
Начальство сделало вид, что преподавательница ушла по состоянию здоровья. А замечательная семья Натальи узнала про ее подвиг через несколько лет. Мать нашла что сказать: «Она теперь замуж вышла, родила — пусть муж ее и воспитывает».
Но в общем-то родителей девушек в поселке жалеют: это надо же, такая стыдоба, на улицу не выйти, на работе глаз не поднять, кого-то уже уволили. К Гороховым — попросить прощения — никто не пришел.
— Нет, телевизионщики приводили Женю М. с матерью, — говорит Татьяна Борисовна. — Им нужна была сцена примирения под телекамеры. Саша еще в больнице лежала, мы со старшей дочкой от этого спектакля отказались. У Жени грудной ребенок, ей, конечно, хотелось бы уйти от суда. Но пусть все решают по закону.
Саша молчит. В августе 17-летняя Женя, еще беременная на последнем месяце, обкромсала ей волосы. А через две недели, благополучно разрешившись от бремени и оставив новорожденного на попечении у какой-то подружки, в лесополосе Дубки затыкала ей рот кляпом.
Издевательства подружки снимали на телефон. Сначала просто так, для себя — посмеяться вечерком, как лихо они оттянулись на белой вороне. А потом переслали кино Сашиной сестре. Им даже не верилось, что кому-то будет не смешно.
А уж о том, что сами могут «насмеяться» лет на двенадцать строгого режима, вообще не думали.
Если бы разборки с Сашей Гороховой не закончились для нее новой инвалидностью, а сама история через социальные сети не попала в СМИ, до уголовной ответственности, возможно, и не дошло бы. По данным МВД, в стране ежегодно совершается свыше 150 000 правонарушений с участием подростков. В большинстве случаев наказания за этим не следует, особенно если речь идет о систематической травле или истязаниях. Сажают за убийства, за групповые изнасилования. На фоне этих преступлений мордобой и кураж над слабым — будничный проступок, с которым разбираться не суду, а семье и школе, общественности, церкви, партиям и правительству.
События в Калининце взорвали интернет не потому, что они — из ряда вон. Скорее, из опасения, что дело покатится по привычным «воспитательным» рельсам. Возмущение людей можно понять. Нет ничего более абсурдного, чем перевоспитывать девиц, прекрасно усвоивших, как испортить жизнь «старой курице», и в какое место надо ударить, чтобы у человека разорвалась селезенка.
Пусть не сразу, а под нажимом блогеров и детского омбудсмена Павла Астахова, пусть из-за того, что всплыло «кино», снятое самими героинями, но уголовное дело возбуждено. Так и должно быть. Ведь безнаказанные «ангелочки» завтра нашли бы себе новую жертву.
