21 июля в России отмечается День огурца

Праздник в честь огурца имеет право считаться поистине всенародным — с гораздо большими основаниями, чем, допустим, День граненого стакана. Потому что выпивает у нас примерно половина населения, а огурчики уважают все, включая непьющих.

Настоящие огуречные пиры начинаются с середины июля и длятся до конца августа. Именно в это время Москва завалена запашистыми и пупырчатыми зеленцами из Луховиц, а вдоль дорог тазами, ведрами и мешками продают лучший продукт сельского хозяйства Подмосковья.

Накануне праздника корреспондент «Культуры» отправилась в Луховицкий район выяснять секреты знаменитых огурцов.

Простые дачники считают огурцы на штучки: вчера сняли четыре, а сегодня к утру наросло шесть. В Луховицах другая арифметика: в позапрошлом году «на огурцы» достроил дом, в прошлом — купил машину, в этом — надо заплатить за учебу внука. Ну и объемы несравнимы с дачными: 300 кг через день — хозяйство ниже среднего, 500 кг — как у всех, 800 — ударники капиталистического труда.

Внутри Луховицкого района тоже есть своя градация: в Луховицах огурцы растут хорошо, в селе Дединово (10 км от райцентра) — очень хорошо. Но есть несколько деревень — Горетово, Фруктовая, Двуглинково, — где огурцы растут просто прекрасно. Все эти деревни располагаются одна за другой и называются здесь «низовьем», поскольку расположены в пойме Оки.

Во Фруктовой — царице огуречной империи — в ударниках ходит каждый второй двор, остальные наступают передовикам на пятки.

— А чё делать? — Огурец прет как бешеный, — говорит семидесятилетний «ударник» Николай Васильевич Синютин. — Нам со старухой уже и не нужно столько — детей и внуков на ноги поставили. Но весна подходит, и опять вместо 15 грядок сажаем 30. Потому что с осени за навоз заплатили 10 тыщ рублей, пленки взяли на двадцать, то-се, пятое-десятое.

Грядки у Васильича длиной тридцать метров, шириной — в размах рук (полтора метра), огурцы обирают с шести утра до полудня, ползая по междурядьям в специальном фартуке с карманами на 25 кг. Жена Вера Николаевна в таком фартуке подняться уже не может, дети сшили ей специальный фасон на полтора ведра. Сами детки по огурцам не ползают, а только похрустывают ими на работе в Московском финансовом центре, что позволяет им быть в курсе огуречной конъюнктуры. Каждый год они извещают родителей, что конъюнктура падает, Россию давит ВТО в лице китайского производителя, поэтому с грядками пора завязывать.

Но Фруктовая, за исключением нескольких малодушных, не сдается.

— Сажали, сажаем и сажать будем! — воинственно говорит сосед Синютиных — Иван Григорьевич, которому в этом году надо поменять «рено» на «опель» и съездить в Голландию, чтобы своими глазами посмотреть, какой сорт огурцов они там разводят — тот же, что присылают в Россию, или все-таки получше.

За границей из Луховицкого района бывали многие огородники.

— Ни один их огурец с нашим, луховицким, не сравнится, — утверждает бывалый путешественник Валерий, возделывающий грядки справа от Синютиных. — Я вот в Индии был, родина огурца, шесть тысяч лет этим делом занимаются. Ну и что? Лежат среди папайи и другой ихней муры какие-то желтые закорючки. Попробовал. Скривило так, будто хину подсунули. То же самое и в Японии — длинные, тонкие, как макароны, а вкуса никакого. Я, чтобы там не тосковать, беру с собой пару банок своих соленых огурчиков. Как достанешь — запашище на весь ресторан. Повара просят секрет засолки за валюту.

Валера, как российский патриот, секреты не продает. Он даже своим соседям не рассказывает, какие у него нынче сорта на огороде. Все и так знают, что у него опять «три танкиста», забракованные многими будто бы за недостаточную урожайность, и довольно капризная на погоду «козырная карта». Как ни странно, эти огурцы у Валеры не капризничают и рожают не хуже прочих. Считается, что он «слово знает». Ну, в смысле — слегка подколдовывает над огурцами.

Мистике в разной степени подвержен почти каждый огородник: один по три раза на дню окропляет рассаду святой водой, другой приманивает на огород черную кошку, которая, вроде бы, отпугивает огуречные болезни. Даже прагматичный дед Синютин, в допенсионной жизни секретарь партячейки на Московском подшипниковом заводе, за два месяца до посева вешает на шею холщовый мешочек с семенами и спит с ним.

— Да никакое это не суеверие, — возмущается Николай Васильевич, а древний опыт. Так прогревали семена еще наши деды. Я попробовал — всхожесть 100%.

Назло соседям, которые подозревают его непонятно в чем, Синютин выдал корреспонденту «Культуры» и главную огуречную тайну. Оказывается, в Луховицах не существует никакого специального сорта — «луховицкие» (если быть точным, то однажды сорт с таким названием все-таки вывели в каком-то российском НИИ, но огурцы оказались поздними и росли крючком, их сразу забраковали). Просто все выращенные в этой местности огурцы похожи, как близнецы-братья, будто выточенные по единому стандарту: небольшие — 5–7 см, ровненькие и аппетитно-пупырчатые. Подобные товарные качества плюс высокая урожайность — главное, от чего зависит выручка. Стандарта достичь просто: не ленись, обирай огурцы через день — и оковалков размером с полено у тебя никогда не будет.

Огурцами в Луховицком районе занимаются 15000 семей. Бизнес исключительно частный, но объемы фактически промышленные — 60 тысяч тонн, в перестройку за сезон бывало и до 80 тысяч тонн. В колхозах с этой культурой никогда не связывались, предпочитая выращивать то, что не требует ни полива, ни ухода — картошку-морковку, брюкву-свеклу. Самое интересное, что до перестройки и частники были равнодушны к огурцам, сажали просто для себя. А вот когда стали закрываться предприятия в райцентре и в Москве, тут и выяснилось, за какого кормильца надо держаться обеими руками.

— Мы с женой закончили Бауманку и работали в Луховицах на производстве МиГов, — рассказывает огуречный король из Выкопанки Игорь Фаризов. — Начало девяностых, квартиры нет и не светит. Переехали в деревню и буквально за пару лет построили себе жилье, купили машину.

У Игоря давно все есть. В Москву он уже не ездит, по выходным «ради удовольствия» торгует огурцами на Луховицком базаре, по 25 рублей за килограмм. Основную продукцию отдает перекупщикам — по 18 рэ. В прошлом году семья Щербаковых из деревни Озерицы разругалась с перекупщиком Гариком, который установил монополию на закупку огурцов в пойме и безбожно продавливал цену вниз. Областное телевидение подхватило эту историю, стали заводить Лешку поторговать самому, под их «крышей». Алексей набил огурцами два мешка и поехал на базар. Ничего хорошего из этого не вышло: сначала некуда было встать, потом пошли проверки — налоговая, СЭС, милиция, один мешок ушел на откаты, второй кое-как распихал, чтобы оправдать дорогу. Перед телекамерами сорвал зло на всех базарных недругах, но телевизионщики оставили только Гарика, причем еще и показали перекупщика в фас и в профиль. Домой Щербаков приехал героем, все его поздравляли и хвалили за смелость. А через два дня им с женой пришлось выбрасывать в овраг полтонны огурцов. Потому что Гарик обиделся и не стал брать их даже за полцены.

Бабки, которые никак не освоятся с рыночной экономикой и соглашаются на любую цену, лишь бы сбыть огурцы, еще и заступаются за перекупщиков. Восьмидесятилетняя баба Вера вынесла из дома бумажку с полным раскладом, кто больше всего наживается на луховицких огурцах. Это ей Ахмед рассказал — самый «бедный» в цепочке. Ему с бабушкиного килограмма огурцов достается десять рублей. Бригадир отдает партию старшему на базаре уже по 35 руб., старший переправляет продукт на прилавки по 55, десять-пятнадцать накидывают себе торговцы, такая же сумма закладывается на «подарки» администрации рынка, ветконтролю, проверяющим из управы и вечно голодной полиции. В итоге простой покупатель платит за луховицкий огурец 100 рублей, в августе — 80, хотя в это время огурцов бывает столько, что и по дешевке распродать невозможно.

— По сто рублей интересней продавать, — мечтательно говорит баба Вера. — Это сколько бы я на похороны накопила?

Все знают, что пока у нее 50 тысяч. Было бы побольше, но бабушка чаще других жалеет «бедного» Ахмедика.

— Ничего нет — ни плана, ни госзаказа, вот и варимся в собственном соку, — сокрушается дед Синютин, затосковавший вдруг по крепкой руке.

Никто даже не кивнул в знак солидарности. Не получается у луховицких огородников любви с государством. Одно время в районе была заготконтора, всем велели сдавать огурцы только туда: дескать, будет организация, справедливый расчет и от перекупщиков избавитесь — зачем вам эти лица южной национальности. Ну, ладно, южан разогнали, огородников построили. Приехали два мужика, по рожам видно — свои, с похмелья, «Газель» такая же — вся вдрызг. Огурцы валят в кузов с маху, учета никакого и деньги, оказывается, после реализации. Кто успел — убежали домой прямо с мешками — вызванивать своих «гариков». Но некоторым не повезло — денег дожидаются третий год. Поэтому когда возникла новая государственная инициатива — открыть в районе цех по засолке огурцов, на работу попросились только таджики.

— Охотников подсесть на наш промысел — предостаточно, — говорит Игорь Фаризов. — Но взять под контроль свежий огурец невозможно — это бизнес деликатный, натиска бюрократии не выдержит.

Высказался и пошел в огород поливать свой «деликатный бизнес».