Горячая кровь

Татьяна УЛАНОВА, Челябинск

25.02.2014

Михаил Анфалов, 20-летний студент челябинского Автотранспортного техникума, награжден медалью Следственного комитета России «За содействие». 11 ноября прошлого года он вырвал из лап педофила восьмилетнюю девочку. Не просто вырвал — спас ей жизнь. В неравной схватке чудовища и второклассницы счет шел на минуты... 

«В Республике Татарстан местные жители признаны виновными в совершении насильственных действий сексуального характера в отношении ребенка.

В Ленинградской области судом назначены принудительные меры медицинского характера мужчине, совершившему развратные действия в отношении двух несовершеннолетних девочек.

В Тверской области перед судом предстанет местный житель, обвиняемый в покушении на совершение насильственных действий сексуального характера в отношении детей.

В Воронеже вынесен приговор мужчине, совершившему преступления сексуального характера в отношении малолетней девочки.

Во Владимирской области местный житель подозревается в совершении преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетней сестры.

В Курской области осужден местный житель, обвиняемый в совершении насильственных преступлений в отношении половой неприкосновенности несовершеннолетней.

В Красноярском крае местный житель подозревается в сексуальном насилии в отношении ребенка».

Это интернет-сводка Следственного комитета РФ. Семь новостей о сексуальных преступлениях против детей за один февральский день. Причем лишь те случаи, о которых стало известно правоохранительным органам. Сколько всего насильственных действий сексуального характера в отношении малолетних совершается ежедневно в России, сложно представить. Специалисты говорят, что за последние десять лет число педофилов выросло в 3-4 раза. Интернет бурлит от криков негодующих: «Россия — рай для педофилов?!», «Педофилов — подвергнуть химической кастрации!»... Все уголовные дела, связанные с детьми, непременно ложатся на стол председателя СК РФ Александра Бастрыкина. Преступления раскрываются. Однако наказания педофилы нередко получают, прямо скажем, символические. А то и вовсе условные.

Я кричал: «Помогите! Насилуют!»

Каждый день в своем московском дворе вижу привычную картину: утром родители ведут детей в школу, днем или ближе к вечеру возвращаются с ними домой. В одной семье папа везет ребенка на машине. В другой — чадо сопровождает бабушка или мама. Иначе нельзя. И про то, как сама я когда-то бегала в школу и в музыкалку, потому что родители работали с утра до вечера, теперь лучше забыть. 

В ноябре 2013-го «Культура» вспоминала, как пять лет назад в подмосковном Ногинске-9 второклассник Женя Табаков ценой жизни спас старшую сестру и был посмертно награжден медалью «За мужество». Случай в Челябинске произошел тоже в ноябре. Со второклассницей. И в Подмосковье, и на Урале школа рядом с домом, типичной хрущевкой. Только Женя жил на первом этаже, а челябинская девочка — на пятом. Обычные семьи. Обычная жизнь. И уже ставшая до тошноты обыденной история: в момент совершения преступления у всех соседей вдруг синхронно закладывает уши. 

11 ноября Михаил шел на свидание к любимой. Позвонил в домофон, открыл дверь подъезда и остолбенел. 

— На несколько секунд я растерялся. Шагу ступить было негде — все происходило в темном тамбуре: маленькая девочка лежала в левом углу, сразу за дверью, а на ней сидел взрослый мужчина. Я успел увидеть два или три удара. Девочка уже хрипела, задыхалась. Я схватил насильника за капюшон и начал бить. Ничего другого не оставалось — стащить его, здоровенного, мне было не под силу.

Потом уже по городу поползут слухи, что извращенец, напавший на девочку, занимался боксом и смешанными единоборствами, что он не однажды судим, наркоман, болен СПИДом, и что рост его ни много ни мало — 2,2 м. В самом Мише, щуплом, худощавом студенте, — всего 1,74. И никакой особой подготовки. Кроме подростковых драк. 

— Меня потом многие спрашивали: «Ты что, не думал о себе? А вдруг он тебя покалечил бы или даже убил?» Честно — не думал. Не успел. Дверь в подъезд была все время открыта, поэтому, увидев на улице двух мужчин, я стал кричать: «Помогите! На помощь! Насилуют!..» Но они стояли, руки в карманах, и даже не пошевелились. Пока я кричал, насильник поднялся и попытался убежать. Я сбил его с ног. Он встал — я снова сбил... Один раз мы даже сцепились — он поднял меня практически одной рукой, замахнулся, чтобы ударить, но Господь помог мне увернуться. Весовые категории все-таки неравные, делать подсечки тяжело. Кое-как раскачал его, повалил на землю. А он опять поднялся. Борьба длилась считанные минуты, но я так устал!.. Поэтому, когда в очередной раз мне удалось его повалить, просто пнул ногой по голове. Ногу, правда, сломал. Ну, это уже ерунда.

— Как же Вы с таким амбалом справились?
— Вызвал полицию, а сам все время был наготове — уйти ему не дал бы. Потом появился какой-то мужчина. Я рассказал, что произошло, и он остался со мной, пока не приехали полиция и «Скорая». Тут уже собрался весь двор. Люди смотрели, ахали, ругались...

— А Вы всегда заступаетесь за слабого?
— Такой случай, конечно, первый в моей жизни. Хотя вообще-то ситуаций было много разных. И всегда я старался помочь.

В Челябинске эту историю Михаил Анфалов рассказывал уже несколько раз. Но до сих пор смущается.

— Какой я герой, поступил по-человечески, вот и все, — говорит он просто.

— Только почему-то не все на это способны, — парирую я.

— Если б не Мишка, не было бы у меня сейчас ребенка, — вздыхает мама пострадавшей девочки.

Еще несколько минут — и не спасли бы

В семье второклассницы Веры Игнатьевой (фамилия и имена всех домочадцев девочки изменены) четверо детей. Старший — Олег — уже учится в институте и живет отдельно от родителей. Маше меньше года. Лариса, мама Веры, будто оправдывается:

— Сторонников у меня нет, все говорят: «Сумасшедшая — четверо детей!» Я и сама так считаю. Тяжело, конечно: все время будни, вечно куда-то бежишь. Только организм у меня такой — гормоны не принимает. Сколько Бог давал, столько и рожала. 

— Муж работает, Вы с младенцем дома. Дети-школьники вынуждены быть самостоятельными...

— Первый год мы с мужем по очереди Веру встречали и провожали. Но она с четырех лет в музыкалке занимается — это на одной территории со средней школой. Проезжей части здесь нет, идти не больше пяти минут. Возвращается обычно с девочками или с соседкой — школьным поваром. Вы извините, я буду мыть посуду, мне так легче...

После трагедии с Верой всех местных журналистов Лариса отправляла к мужу, да и ему наказывала: «Я против интервью». Долго не давала согласия и «Культуре»: мол, нам тут еще жить, уезжать из этого района не хочется —  ремонт недавно сделали... Я напросилась буквально на 15 минут, чтобы посмотреть на девочку и услышать от мамы хоть несколько фраз. Однако общение растянулось на полтора часа. Было видно: эмоции захлестывают, Ларисе нужно выговориться, освободиться от того ужаса, который вселился в ее душу три с половиной месяца назад. 

— Научным языком не смогу сказать, но травм было много. Перелом черепа в двух местах, один ушел в глазницу — там уже со смещением. Когда этот... шибанул Веру, она потеряла сознание, и он стал выдавливать ей глаза. Слава тебе, Господи, обошлось без хирургического вмешательства.

В пять минут седьмого Вера, как обычно, позвонила в домофон. Все были дома. Папа спал после ночной смены. Мама кормила Машу. 12-летний Игорь пошел открывать дверь сестре. Но она не поднялась ни через три минуты, ни через пять. 

— Наверное, встретила кого-нибудь, крикни с балкона, пусть идет домой, — сказала Лариса сыну.

— Мам, там люди, наверное, что-то с домофоном...

Плохих мыслей у Ларисы не возникло, но все-таки она отправила Игоря вниз. «Мама! Вера!..» — запыхавшись, влетел он в дом. Куртку на сорочку, сапоги на босу ногу — Лариса выскочила из квартиры.

— Все было не важно. Я видела только дочь. Опухшую, посиневшую. С голыми ножками. В луже крови. «Только бы жива, только бы была жива», — молилась я. А когда уже в машине «Скорой помощи» Верочка застонала, облегченно вздохнула: «Слава тебе, Господи!», «Потерпи, моя девочка, потерпи...» Спасибо врачам, быстро приехали, сразу сделали МРТ. «Еще несколько минут — и не спасли бы», — сказали они. Было кровоизлияние в мозг. Но сначала мы никак не могли понять, что произошло: в ушах кровь, рот распухший, губы аж до носа, глаза надутые, лицо стало в два раза шире, скулы разбиты. Страшно!.. Ой, Маша, я ж тебе хотела пюре подогреть, а включила не ту конфорку...

...Маленькая Маша плачет, просит есть, и никак не хочет слушать страшные рассказы. Нервозное состояние мамы явно передается малышке...  

Месяц Верочка была в очень тяжелом состоянии. Лариса молилась денно и нощно. Все мысли были только о старшей дочери. У реанимации дежурил отец. В обычной палате девочка уже лежала с мамой и сестренкой (куда ж ее, на грудном вскармливании, было девать?). А недавно семья вернулась из санатория.

— Ездили всей толпой, — объясняет Лариса с едва забрезжившей за все время разговора улыбкой. — Спасибо, помогли с путевкой. Поначалу Вера и с папой боялась находиться, и со мной одной не оставалась. Сейчас самое страшное позади. Хотя последствия еще долго будут давать о себе знать. После длительной искусственной вентиляции легких произошел отек гортани. Теперь чуть заболеет — начинается бронхит. Нарушилось зрение — с рубцами на сетчатке глаз сделать уже ничего нельзя. Из-за большого количества наркоза стали выпадать волосы. Гематома на голове, конечно, заживет. А вот придут ли в норму кости лица, большой вопрос. Сложности и с психическим состоянием — нервная система и так была не сформирована, а сейчас Веру словно на три года назад отбросило — в старшую группу детсада. Хочет, чтобы ее подержали на ручках, поиграли с ней... Была такой самостоятельной — теперь в детство впадает. Придется все начинать с нуля. На очереди — реабилитация с психологами и психотерапевтами. Учителя из школы будут приходить домой. А летом уедем за город, на свежий воздух.

Воспитание улицей

В Челябинске дело вызвало широкий общественный резонанс. Михаила Анфалова наградили губернатор области и Следственный комитет РФ. Однако, несмотря на то, что 33-летнего педофила Клименко задержали на месте преступления, следствие продолжается. Уже больше месяца ведется судебно-психиатрическая экспертиза. 

— На очной ставке он притворялся сумасшедшим, говорил: «Две звезды сошлись... это в вашем мире она девочка», — делится впечатлениями Миша. — Но он нормальный, и взгляд у него четкий. Один из знакомых потом рассказывал, что когда-то работал с этим Клименко, другой играл с ним в шахматы. Просто сейчас он пытается «съехать» — других слов подобрать не могу. Животное... Казнить его надо.

— Обвинение предъявлено по части 4 статьи 132 пункт «б» УК РФ — насильственные действия сексуального характера, совершенные в отношении несовершеннолетних, не достигших 14-летнего возраста, — комментирует Андрей Зуев, старший следователь следственного отдела по Курчатовскому району города Челябинска Следственного управления СК РФ по Челябинской области. — Родился и вырос Клименко в этом районе, жил в соседнем доме, был судим, постоянной работы не имел.

Дело педофила подведомственно областному суду. Но, воспользовавшись конституционным правом не свидетельствовать против самого себя, насильник не дает показаний. То есть попросту молчит. Так что до суда, видимо, еще далеко. 

— Я очень волновался перед допросом девочки, — продолжает следователь. — Ведь именно от мужчины она получила тяжелую психологическую травму. Но я должен был задать ей конкретные вопросы. А она все помнит и все понимает правильно.

Когда Веру выписали из больницы, Михаил встретился с ней. Оказалось, семья девочки живет дверь в дверь с его любимой девушкой, на одной лестничной площадке. 

— Тогда у Веры еще был сильный нервный тик, она постоянно дергала головой, всего боялась, — вспоминает Миша. — Но вы знаете, увидев ее, я испытал очень сильное чувство... Сложно описать словами... Ведь это была девочка, которую я спас. За которую молился. Первые две недели она была в искусственной коме, и никто не знал, чем это закончится.

— Вы ходите в храм?
— Нет. Но молитвы знаю. И крест ношу... Знаете, после того, как губернатор Юревич подарил мне айпад, все вокруг стали обсуждать, что я достоин большего. А я вообще ни о чем таком не думал. Ну, защитил ребенка, сдал педофила полиции — и продолжаю жить своей жизнью. Мне вся эта шумиха с телевидением и журналистами не нужна. И встреча с губернатором в моей жизни ничего не изменила. Главное — здоровье Веры. 

— Вы ведь собирали деньги на ее лечение?
— Сразу после трагедии люди стали писать в интернете: надо открыть счет, надо сброситься. Писали, писали. Но никто ничего не делал. Три дня я смотрел на это, потом пошел в банк, оформил моментальную карту и опубликовал счет в сети. Понимал, что люди загрызут — мол, открыл на свое имя... Однако за полторы-две недели удалось собрать почти 380 тысяч рублей. Я все перевел родителям Веры, отчет опубликовал в интернете и карту закрыл.

— Вы в детстве какие книги читали?
— Никакие. Я вообще книги не люблю.

— Ну, кумиры-то у Вас были?
— В детстве хотел стать Суперменом. Но быстро понял, что это нереально. Я ведь не могу летать и стрелять глазами. И тогда я решил быть самим собой. По большому счету, меня воспитала улица.

— Плохо учились?
— Не учился плохо — я вел себя плохо. Домашние задания перестал делать в середине пятого класса. Все схватывал на уроке и у доски получал «четыре» или «пять». А сидеть дома за учебниками мне было неинтересно. Да, трудный был ребенок. Нервы маме с папой помотал — будь здоров. Домой приходил с синяками, с разбитым носом. Не слушался. Школу прогуливал. Родителей все время куда-то вызывали. В общем, из десятого класса меня выгнали. Теперь наверстываю упущенное — осенью поступил в техникум. Учусь заочно. Но есть мечта и высшее получить. Как говорил дедушка Ленин: учиться, учиться и учиться. Но все-таки быть умным и хорошо учиться — не одно и то же, правда? И чтобы быть добрым, не обязательно быть отличником... Со временем я стал прислушиваться к словам родителей. Теперь, видите, живу самостоятельно. То есть с супругой.

— В день трагедии Вы как раз шли на свидание. Успели жениться?
— Мы помолвлены. Сняли квартиру. И я сам обеспечиваю себя и жену — она учится в институте. Родители не помогают.

Не геройская внешность

Мы сидели с Мишей на крошечной кухне панельной пятиэтажки. Он подливал чаю. Предлагал конфеты и шоколадки. А у плиты стояло блюдо с заранее отваренными пельменями — Миша ждал с занятий невесту. Я смотрела на этого годящегося мне в сыновья мальчика и пыталась понять, как из того, что он рассказал о своем детстве, вырос герой. Герой, не читавший правильных книг. Не смотревший умных фильмов. Не штудировавший нужных учебников... 

— Я когда Мишу увидела, у меня слезы из глаз брызнули: это ты?! — вспоминает мама Веры. — Ребенок! Совсем не геройской внешности. У меня старший сын моложе, но крепче... Это счастье, что Мишка не растерялся.

Сам Миша рассказывал, что должен был прийти на свидание в 18:00, но опоздал. Слава Богу. 

— В пять минут седьмого она позвонила, а в 18:20 уже приехала «Скорая», — мучается воспоминаниями Лариса. — Муж было бросился на этого... Пытался придушить... Соседка остановила: «Тебя из-за него посадят, а жена с четырьми детьми что будет делать?» Он сразу отрезвел. А этому... хватило трех минут, понимаете! Ребенок же!.. Хрупкое тело, нежная кожа... Может, Вера и крикнула. Может, и открыл кто-то дверь на первом этаже... Но три минуты — это ничто!.. Потом уже я стала думать. Каждый ребенок рождается ангелом. Все дети чистые от природы. Но что должен был испытать в жизни человек, через что ему нужно было пройти, чтобы превратиться в такое... даже не животное — в такого зверя?! У него ведь никаких чувств нет. Разве что инстинкт самосохранения. Он бил ребенка, чтобы не выдать себя, чтобы спастись. Мог бы получить свое и бросить. Нет! Он бил, чтобы убить.

— Вы вините себя в случившемся?

— В тот день Вера забыла мобильный. Но у нас строго оговорено, где она может играть. Видите, окно кухни выходит во двор. Вера и Игорь всегда предупреждают, если хотят погулять. Она очень общительная, всегда на виду. В обиду себя не даст. Ну, а как жить-то? На няню денег нет, муж — диспетчер завода... Я была уверена в ней. Она спокойно шла из школы. Ела семечки. На крыльце никого не было... Когда все случилось, дети не гуляли. А пенсионеры, видимо, не признали — мы ей как раз новую куртку купили. Я не могу никого осуждать.

Разве дело в куртке? Если ребенок истекает кровью, а ты не знаешь, как его зовут, значит, ему не нужна помощь? 

— Сегодня люди не заморачиваются, — объясняет без умничанья Миша. — Им не хочется терять время. Они боятся пострадать. Кто-то проходит мимо. А кто-то просто начинает снимать на камеру. Хладнокровными все стали...

Однако поступок Михаила Анфалова — обычный, человеческий, как считает он сам, — свидетельство того, что общество наше еще не прогнило насквозь и не состоит сплошь из хладнокровных. Что среди простых граждан, не обязанных, рискуя собственной жизнью, обезвреживать преступников, встречаются не равнодушные к чужому горю. Они не герои. Просто люди. Было бы их побольше...